Соседи
Шрифт:
Первый белый гриб был найден совсем недалеко от места привала. Трудно сказать, кто увидел его сначала: Сашка или Йондол. Гриб стоял под ветвистой березой, как крепенький бочонок с коричневой шляпкой-крышкой. Собака и мальчишка бросились к нему одновременно. Сашка осторожно срезал ножку и бегом назад.
— Тетя Анюта, смотри, какой гриб!
Она взяла из Сашкиных рук находку и долго не могла на нее наглядеться. Прибежала Маша, увидела гриб и всплеснула руками.
— У-у… какой!
Теперь все двинулись в глубь леса. Шли на небольшом расстоянии друг от друга, а когда кто-нибудь терялся из виду, ему кричали. Чем дальше шли, тем больше попадалось белых грибов-бочонков. Попадались, конечно, и волнушки, и лисички, но Сашка их не брал. Белых хватает. Росли белые не скопом, как, например, грузди или волнушки, а по одному, на почтительном расстоянии друг от друга. Наверное, потому, что в кучке им было бы тесновато. Вон какие они толстенные!
Наткнувшись на очередной гриб, Сашка сначала любовался им, гладил шляпку и лишь после этого срезал. Корзина его уже заполнилась до половины. Но грибы то и дело выглядывали из-за деревьев, лезли в глаза — один краше другого.
Вдруг в лесу раздался пронзительный женский крик.
Сашка и Йондол бросились на голос. Когда прибежали, тетя Анюта махала руками и пятилась от чего-то, что привело ее в такой испуг. И тут Сашка увидел впереди черную гадюку. Змея лежала на траве, изогнутая и страшная, готовая в любой момент кинуться и ужалить. Сашка не растерялся, схватил рогатину, прижал голову гадюки к земле. Желая освободиться, змея извивалась и била хвостом. Йондол угрожающе зарычал.
К месту происшествия прибежала Маша:
— Что случилось?
Тетя Анюта, чуть оправившись от испуга, рассказала:
— Иду, ни о чем не думаю… и вдруг смотрю — прямо на меня ползет. Корзину даже уронила с грибами. А она ползет и ползет…
— Отбежать надо было, — сказал Сашка.
— Куда бежать, если с места не могла сдвинуться…
— А она может еще ужалить? — спросила Маша и брезгливо посмотрела на змею. — Представляешь, мама, что бы могло случиться, если бы не подоспели вовремя Сашка с Йондолом…
— Теперь не ужалит! — успокоил Сашка и, подцепив гадюку палкой, изо всех сил швырнул ее в овраг.
Йондол вслед сердито тявкнул, словно хотел сказать: «Так ее, так!»
РУЖЬЕ
Летние дни летят незаметно, и вот уже Сашка готовится к возвращению отца из больницы. В первую очередь он навел порядок в доме, выбросил из шкафа бутылку, из которой отец выпил в то утро, когда с крыши коровника свалился. Потом на тележке привез от соседей телевизор. Разобрал и по частям вместе с Машей перетащил обратно свою кровать.
Он нес за спиной отцовское ружье, когда на тропинке заметил Павлика. Тот шел, весело подпрыгивая и подсекая на ходу палкой лопухи. Павлик так был занят этим делом, что чуть не врезался в Сашку. Увидев его, удивился, будто встретил самого Штирлица — смелого героя из телефильма «Семнадцать мгновений весны».
— О-о-о, у тебя ружье!
Сашка поправил на плече ремень, покрепче прижал ружье к себе.
— Стрелять умеешь? — спросил Павлик.
— А то как же! Отец научил. Он скоро из больницы выписывается.
— Патроны есть?
— Тридцать штук, дробью заряжены, — сказал шепотом Сашка и почему-то оглянулся по сторонам.
Пошарил по карманам и тут же спохватился: патроны остались у тети Анюты.
— А ты хоть раз стрелял из ружья? — спросил он Павлика.
— Нет, ни разу…
Ему стало жаль своего товарища. Ростом выше его, руки вон какие длинные, ноги тоже, а порохового дыма не нюхал. Такого и в армию не примут.
— На, держи, — протянул Павлику ружье, — а я сейчас… — и побежал к соседям.
Павлик держал в руках ружье так осторожно, будто оно было стеклянным. Погладил ложе. Прищурив один глаз и затаив дыхание, осмотрел ствол. Блестит! Перекинул ружье через плечо — настоящий охотник!
— Вот они, патроны! — вернувшись к Павлику, крикнул Сашка и показал оттопыренные карманы. — Пойдем бабахнем!
Он взял из рук товарища ружье и повел Павлика по лесной тропинке.
На дне большого оврага, где голоса перекатываются эхом, Сашка подошел к громадному чурбаку. Обросший мхом, он походил на лежащего медведя. Но самым примечательным был срез чурбака, напоминавший большой гладкий блин с черными прожилками годовых колец. Лучшей мишени ищи — не найдешь. Отмерив от чурбака шагов двадцать, Сашка остановился.
— Отсюда и стрелять будем, — сказал он и, деловито сняв с плеча ружье, загнал в него патрон.
Павлик смотрел на товарища с замиранием сердца, с завистью. Как умело обращается Сашка с оружием, как ловко заряжает его! Павлик с тайной надеждой ждал, что Сашка первым даст выстрелить ему. Но тот, видимо, решил вначале попробовать сам. Вот он опустился напротив чурбака на одно колено, приставил ружье к плечу, прицелился…
Павлик пальцами заткнул уши.
Из ствола грохнул огонь.
Голова у Павлика загудела. Он вынул из ушей пальцы — ничего не слышит. Только постепенно стал различать: где-то невдалеке хлопнула крыльями птица. Над головой зашумели листья деревьев.
— Теперь дай я стрельну, — попросил Павлик, протягивая руку за ружьем.
Сашка не торопился вручать Павлику оружие. Он повел его к чурбаку. Они осмотрели круглый срез и обнаружили там три дробинки. Это не очень обрадовало Сашку. Он сказал, что может поразить цель лучше, что однажды всадил в мишень девятнадцать штук. Правду говорил Сашка или нет, это Павлика, признаться, мало сейчас интересовало. Ему хотелось самому поскорей выстрелить. Что же Сашка медлит, что так долго толкует о своем умении стрелять?
Сашка, наверное, понял нетерпение товарища и отдал ему ружье.
Павлик тоже хотел стрелять с колена, но Сашка сказал, что с колена ему пока нельзя. Опыта нет. Может задрожать нога — и все смажется. Тоже ведь скажет — задрожит нога. Как бы не так! И все же Павлику пришлось лечь на живот. А под ружье Сашка подсунул ему для упора обломок дерева.
Стараясь унять волнение, Павлик долго целился. Наконец, не выдержал и резко нажал на спусковой крючок.
По оврагу прокатился гром.