Сошедшие с небес (сборник)
Шрифт:
На мгновение ему показалось, будто он видит тень, но он тут же заметил, что это вполне могла быть тень от облака, на миг закрывшего солнце.
Шагая к автобусной остановке, он ощупывал пальцами шуршащую банкноту у себя в кармане. Где ему теперь брать деньги на жизнь? Он покачал головой; нет, придется все же заставить Грилиша пересмотреть свое решение. Всю дорогу домой он только об этом и думал, и, Подойдя к вестибюлю своего дома, испытал настоящий шок. Там, у самой двери, лежала дохлая ворона. Впечатление было такое, словно ее привлекла туда свирепая сосредоточенность его мыслей.
Он засмеялся сухим бумажным смехом. Обтер губы
Тельце было целым, не подпорченным, не деформированным. Птица словно просила его воскресить ее, вернуть ей былую грозную мощь. Мальпас торопливо поднял ее и сунул в карман плаща. В эту работу он вложит всего себя. Он покажет Грилишу, что таким мастерством, как у него, не бросаются. Где еще его клиенты найдут такую искусную работу? Он даст ему шанс.
В лифте, поднимаясь на свой этаж, он вдруг струхнул. Что же такое сказал Грилиш, что мелькнуло в потоке чепухи, которую он нес? «Не надо больше птиц». Может быть, это был скрытый намек на то, чтобы он продолжал работать, но приносил… что-нибудь другое? Пальцы Мальпаса, вставлявшие в замочную скважину ключ, дрогнули, когда он задумался над возможным значением сказанного. Или это отчаяние затуманило ему мозги? И он придумывает смыслы, которых не уловил раньше? Или все-таки Грилиш оставил ему лазейку, намек на то, что теперь требуется более… экзотическая фауна?
Отбросив эту мысль, он пошел к двери. В квартире знакомый запах молотого кофе, виски и супа подействовал на него успокаивающе. Он положил птицу на свой рабочий стол и скинул пиджак. Устал. Было уже за полдень. И на что только ушел целый день? Он нарезал сандвичей, налил виски, слегка разбавил его содовой и начал есть, стоя у окна и глядя на наползающую тьму.
Какое-то движение, отличное от обычных замысловатых махинаций домов и дорог вокруг. Что-то его тревожило. Он стал обшаривать улицу взглядом в поисках чего-то неправильного, неуместного или попросту ненормального.
Вот женщина на пятнадцатом этаже выбивает ковер. Двое мужчин с влажными от геля волосами, смеясь, подходят к дороге, на них ботинки из буйволовой кожи, воротники рубашек расстегнуты, несмотря на холод. Другой мужчина, в костюме, едет мимо на велосипеде. Он сразу подумал, что это, наверное, отец, спешащий домой, поиграть со своими детьми. Иногда Мальпасу снилось, будто он ласкает шелковистую мальчишескую макушку, но он неизменно просыпался один, обманутый и несчастный.
Снова движение. На этот раз оно не укрылось от его взгляда. Внутри бетонной мандалы, образованной тремя стоящими бок о бок многоэтажками, ошивался возле скамейки вчерашний слепой. Движения его были прерывисты, как в плохо смонтированном мультике. Он словно спотыкался. Мальпас подумал, не случилось ли с ним чего.
Он прижал к усталым глазам пальцы и слегка надавил. Услышал, как шуршат под костяшками брови. Открыв глаза, он увидел, что слепой смотрит прямо на него. Мальпас отскочил от окна, словно этот взгляд обжег его, как какой-то луч.
Он протянул руку и погасил свет. Постепенно набравшись храбрости, он вернулся к окну. Слепой исчез. Но куда? И что ему до него за дело? Ну, видел он его дважды за последние два дня. Разве это достаточное основание для подозрений?
А может, он не такой уж слепой. Темные очки и белая трость
Он посмотрел на свои руки и обнаружил, что они дрожат, — жуткая пародия на болезнь Грилиша. Работать так нельзя. Он плеснул себе еще виски, добавил побольше содовой, и стал набирать ванну. Принес в ванную комнату радио и настроил его на канал, передающий политические дебаты. Ему нужны были другие голоса, о чем бы ни шла речь.
Когда ванна наполнилась горячей, на грани терпения, водой, Мальпас разделся и, приятно обжигаясь, постепенно погрузился в нее. Тепло, посторонняя болтовня и виски помогли снять напряжение, развязать тугой узел в спине и плечах. Он даже испугался того, до какой степени ему удалось расслабиться. В каком же напряжении он проводит свои дни, прямо пружина, сжатая до отказа. Нет, не годится человеку предпенсионного возраста жить такой жизнью. Надо научиться заботиться о себе. Находить возможности для отдыха. Выкраивать время для маленьких удовольствий, вроде этого.
Он опустил голову на край ванны, и вода заплескалась вокруг его ушей. Закрыв глаза, он положил на лицо кусок горячей, разбухшей фланели. «Ну, вот, теперь я слеп, как ты. Что же ты видишь? О чем думаешь? Слышишь ли что-нибудь из того, что не слышат другие?»
На этаже открылась дверь лифта. По коридору зашаркали подошвы. Толкнула воздух вращающаяся дверь. «Вот что ты слышишь».
Вдруг он сел, так резко, что ягодицы скрипнули по акрилу ванны. Скинул с лица фланель, и холодный воздух тут же обжег кожу. Мурашки побежали по всему его телу, несмотря на горячую воду. Мальпасу показалось, что кто-то пробует его входную дверь. Скрипнули петли, поднялась и опустилась крышка почтового ящика. Он представил себе ладони, прижатые к деревянной панели, выщупывающие слабые места, измеряющие сопротивление. Хотя, быть может, это просто выходят остатки напряженного дня, затаившиеся в уголках его тела.
Он выбрался из ванны и завернулся в полотенце. Проверил полоску света под дверью: целая. Снаружи никого нет. Чтобы убедиться в этом, он широкими шагами подошел к двери и рванул ее на себя. Коридор был пуст. Какое-то время Мальпас не сводил глаз с пола под дверью, где на линялом сезалевом коврике еще читалось робкое «Добро пожаловать», будто видел там следы другого, его курящуюся подпись, дрожание воздуха, намекающее на недавнее присутствие.
Он уже хотел закрыть дверь, когда его внимание привлекла увертливая тень на стене в дальнем конце коридора: ее хозяин спускался по лестнице. Мальпас так расхрабрился, что едва не крикнул незнакомцу вслед, приглашая его вернуться и войти. Обсудить все как следует. Прийти к какому-то решению. Но едва эта мысль мелькнула у него в голове, как тень слилась со стеной, словно ее обладатель почуял его намерение.
Вот это и напугало Мальпаса. Казалось — хотя это наверняка было лишь совпадение, — что кто-то читает его мысли, предугадывает его движения.
Мальпас закрыл дверь и, слегка подумав, решил закрыть свой мозг для этой смехотворной ситуации, выбросить из головы всякие размышления о том, кто бы это мог быть.
Перестань думать о нем, и он тебя… не унюхает.
В этом-то и крылась суть беспокойства Мальпаса. Его не отпускало ощущение, что за ним идет тихая, необъявленная охота. И что скоро его загонят в угол. Причем он сам выдал себя преследователям. Они выследили его и подкрались совсем близко.