Сострадание к врагу
Шрифт:
Внизу бушевало нечто, выбрасывая в воздух груды песка и земли.
— На дереве тоже опасно, — сказала Йец, — но других вариантов нет.
Ты молодец, все-таки успел подстрелить ее.
— Ее?
— Это мать, разве не видишь? Она пытается защитить детеныша. Она пришла за ним из-под земли и чуть не распорола тебе бок.
— Ты меня втащила на дерево?
— А ты хотел остаться внизу?
— Ты знаешь, сколько во мне килограммов?
— Ты легкий, как пушинка. Люди Земли легкие, кроме откровенных обжор. Не понимаю, как она подобралась так близко и бесшумно. Ты парализовал ей две лапы из восьми. Сейчас она двигается не так проворно, как могла бы. Надеюсь, на дереве она нас не достанет.
— Но у детеныша всего четыре лапы!
— Потому что это был самец.
— Откуда ты знаешь, что это самец?
— По запаху, конечно. Сейчас я чувствую запах костра. Капитан готовит обед. Он ведь неплохой человек? Сразу понял, что меня нужно было выбросить, в первую же минуту понял. Но не сделал этого. Тебе с ним повезло.
Когда самка убралась, они спустились с дерева и пошли к кораблю. Почва вокруг была разрыта и перепахана.
— Ты видел, какие у нее длинные лапы? — спросила Йец.
— Я думал, что это щупальца.
— Нет, это всё же лапы. Но лапы детеныша были нормальными, почти нормальными. Это значит, что детеныши еще могут выходить на поверхность и передвигаться здесь, под охраной матери, потом они вкапываются под землю и остаются там навсегда. Их лапы становятся очень длинными, они превращаются в подобие больших подземных пауков. Но это не насекомые, это звери. В принципе, они могут здесь просто кишеть. Здесь, под землей.
— Прямо под нашими ногами?
— Прямо под ногами и прямо сейчас. Но ты говоришь, что на людей никогда не нападали. Значит, они не воспринимают нас как еду. Интересно, какими они вырастают? Наверное, огромными. Чем длиннее лапы, тем большую площадь они могут охватить. А передвигать тело им не нужно. Пожалуй, сегодня мы встретили еще очень маленькую самку.
— Ничего себе, маленькую! Она перепахала целую поляну.
— Я одного не понимаю, — сказала Йец. — Когда она нападает, то перемалывает землю так, что не остается ни единой травинки. Здесь на каждом шагу должны быть пятна мертвой земли. Но везде цветы, цветы… Это значит, что подземные пауки нападают очень редко. Но тогда они должны просто умереть от голода. Они же не могут питаться раз или два за год! Может быть, они питаются подземной дичью или впадают в спячку? Здесь ведь не так уж много животных, чтобы прокормить таких крупных хищников. Как ты думаешь?
Денисов взял девушку за руку.
— Отстань, — сказала Йец.
— Ты мне нравишься. Честно, не вру. Ты мне понравилась сразу. Я не встречал таких, как ты. Ты особенная. Красивая и необыкновенная.
— Неправда. Ты просто соскучившийся самец. Я таких миллион видала. Отпусти, или я сломаю тебе палец.
Некоторое время шли молча.
— Люблю сильных женщин, — заговорил Денисов. — Наследственное, наверное. Моя бабка была сильной. Она жила в деревне. В шестьдесят лет она забрасывала мешки с картошкой в грузовик. Такие большие мешки, которые не каждый мужчина поднимет. Я тоже в нее пошел. Я очень сильный, всю жизнь занимался спортом. Спорт и здоровый образ жизни — вот что я люблю больше всего. Может быть, я мало читал, но это ведь не обязательно. Особенно теперь.
— А что случилось теперь?
— А теперь есть та штука, которая у тебя на виске. Когда мы вернемся на Землю, наши ученые ее скопируют, и у всех людей будет такая же. Больше не нужно читать книги или долго учиться. Всего лишь подключился к компьютеру и записал нужные файлы. Быстро и удобно. Люди станут очень умными.
— И одинаковыми.
— Нет, — возразил он. — Люди всё равно будут разными. И плохими, и хорошими. И никакая технология этого не изменит. Вот я, например, хороший и надежный. На твоем месте я бы не стал ломать такому мужчине палец.
Денисов снова взял девушку за руку и попытался обнять за талию.
— Смотри, твои друзья проснулись, — сказала Йец, — сейчас что-то будет.
Пассажиры сидели на лужайке вокруг костра. Они разговаривали, пили пиво и жарили шашлыки, откупорив для этого последнюю вакуумную упаковку с натуральной телятиной. Рыжая, откровенно вульгарная женщина, вполне довольная жизнью и особенно собой в этой жизни, курила сигарету, манерно отодвинув мизинец. Двое мужчин тихо спорили о чем-то. Бледный юноша собирал цветы. Он выглядел хрупким и нездоровым.
— Ага, вот и они, — сказал Сергей. — Это что, та самая, из-за которой мы тут сидим?
— Эта долговязая шлюха такая же инопланетянка, как и я, — сказала женщина с сигаретой. — В жизни не слышала такой ерунды. Ты, девочка, из Рязани или прямо из-под Пскова?
— Из Воронежа, — холодно ответила Йец. — Там таких, как я, вместо шпал укладывают.
— А на другое ты и не годишься, — согласилась рыжая и бодро сбила пепел бледным пальчиком.
— А вы неплохо говорите по-нашему, — заметил один из мужчин, скорее всего тот, кого звали Глозером. — Сколько языков вы знаете?
— Семьдесят три земных. И еще двести тринадцать выборочно. Это всё, что было в памяти вашего компьютера. Мы скачали оттуда всю информацию о Земле.
Глозер произнес короткую фразу на странном языке; казалось, что вся фраза состоит из щелчков и протяжных гласных. Йец задумалась, а затем ответила ему.
— Уважаю, — сказал он. — Всегда мечтал иметь такое произношение, как у вас. Жаль, что придется вернуть вас родителям. Я бы с удовольствием с вами побол-тал.
Капитан рассказал ей и Денисову о том, что произошло, пока их не было.
— Я против, — сказал Денисов. — Ее нельзя вернуть! Во-первых, это невозможно сделать. Во-вторых, просто нельзя. Я не позволю.
— Что значит «не позволю?» — вмешался охранник рыжей женщины. — Кто ты такой, чтобы нам не позволять? Ты лишь извозчик, понял?
— Повторяю, не позволю. Хочешь поспорить?
— Джон, покажи мальчику, как ты умеешь выбивать мозги, — сказала рыжая.
— У него оружие, — ответил охранник.
— И тебя это остановит?
Денисов снял парализатор с плеча, направил на охранника, сказал «пух-пух», нехорошо улыбнулся и положил оружие на траву.