Сострадание к врагу
Шрифт:
В следующую секунду она была сбита с ног. На том месте, где она стояла только что, была груда беснующихся и рычащих тел. В воздух взлетели комья земли. Но вот груда распалась. Один из корсов умирал, кровавая слюна сочилась из его пасти. Он попытался подняться на лапы, но упал. Второе чудовище бросилось на женщину и вцепилось ей в горло. Минуту спустя второй корс был также мертв.
Йец вытащила нож из его тела и подняла автомат.
— Эй, ты, третья собачка, давай сюда!
Но третий корс не спешил. Он попятился, обошел женщину стороной и в мгновенном прыжке исчез в глубине дома.
— Вот так-то лучше, — сказала она.
Сад был большим, но не бесконечным. Человек, которого она искала, мог скрываться где угодно. Ну что ж, поищем. Она увидела за деревьями белую беседку и направилась туда. Но не прошла она и нескольких шагов, как послышался треск, напоминающий звук электрических разрядов, последовала вспышка, и желтое сияние медленно рассеялось в воздухе.
Дефлектор больше не работал. Теперь она могла надеяться только на себя.
Она подкралась к беседке и прислушалась. Человек, которого она искала, был здесь, Йец явно чуяла его запах. Было очень тихо. Йец снова втянула воздух, но запах был не тем, что она ожидала. Это не был запах испуганного или готового к схватке мужчины. Больше всего это было похоже на запах спящего человека. Она осторожно заглянула в беседку.
Ее враг лежал на кушетке; его голова была внутри странного приспособления, отдаленно напоминающего шлем. На лице блаженная улыбка.
— А все же ты не успел уйти от меня, — сказала Йец. — Вот мы и встретились опять. В последний раз.
Она взяла в руку нож. Прибор счастья работал с тихим гулом, словно там внутри был мощный вентилятор. Йец с волнением подняла нож и поднесла его к горлу лежащего.
— Это тебе за Сифа, — сказала она. — И за два миллиарда других.
Но ее рука замерла. Человек улыбался так ясно и сладко, что она не смогла убить его сейчас. Она всмотрелась в его лицо. Показалось, что лицо стало старше, и в следующую секунду она поняла, что не ошиблась. Лицо старело на глазах.
— Ну же, — приказала она себе, — убей его сейчас! Убей его сейчас, или он уйдет от тебя!
Не смогла убить. Ее рука опустилась. Лицо человека становилось всё старше и старше, дряблая кожа покрывалась густой сетью морщин, руки высыхали, покрываясь выпуклыми синими венами, нижняя челюсть опустилась, открыв старческий, сочащийся слюной рот. Веки закрытых глаз подрагивали. Наконец старик глубоко и хрипло вздохнул в последний раз, его тело обмякло. Мертвое лицо всё еще сохраняло выражение безумного счастья или счастливого безумия, что почти одно и то же. Человек, который изобрел прибор счастья и погубил целую планету, был мертв. Всё закончилось. Йец сидела на мраморном полу и плакала. Бесполезный нож лежал рядом.
Они оставались на Тибере еще несколько дней. Они покинули Акану, потому что Йец хотела побыть в родном городе. Каждый день Йец с Денисовым загорали на пляже. А Капитан потратил эти дни, пытаясь открыть желтый квадратный чемоданчик, в котором, скорее всего, хранились все запасы обратного возраста, выкачанные из двух миллиардов погибших жителей Тибера. Как объяснила ему Йец, чемоданчик на самом деле был бесконечномерным сейфом, имеющим неограниченное внутреннее пространство. Такие штуки были безумно дорогими и использовались для хранения очень важных вещей. К вечеру четвертого дня дверца чемоданчика открылась.
Йец нажала несколько кнопок на внутренней панели, и маленькая дверца развернулась до размеров обычной двери. За ней был коридор, идущий в бесконечность. По обеим сторонам коридора стояли стеллажи, заставленные предметами, напоминающими земные лазерные диски.
— У хранилища неограниченная емкость, — сказала она. — Здесь можно было бы записать жизни и двух миллиардов людей, и двух миллиардов миллиардов.
— То есть теперь мы можем оставаться молодыми вечно? — спросил Денисов. — Если понемногу использовать этот возраст для себя?
— Само собой, — согласилась Йец, — хотя это не честно. Лучше бы вернуть все эти запасы жителями Тибера. К сожалению, теперь некому возвращать.
Я не хочу оставаться здесь. Я тут родилась и выросла, но сейчас это уже не моя планета. Я еще помню ее, но она меня забыла. Даже пляжи, где я загорала ребенком, стали другими, они меня не помнят. У меня нет больше дома.
— Значит, ты вернешься со мной на Землю?
— Да. После того, как закончу дела здесь.
— Какие еще дела?
— Мы уничтожили фабрику счастья в Акане, но точно такие же фабрики могут остаться в сотне других мертвых городов. Когда люди вернутся туда, они активируют эти аппараты, и всё начнется сначала. Я покину Тибер только тогда, когда буду уверена, что ни одного аппарата счастья на планете не осталось. Я права?
— Совершенно права, — согласился Капитан. — Но я уже сделал эту работу.
— Как?
— Пока вы купались и загорали, я работал. Все фабрики счастья на планете были подключены к общей сети управления. Даже покинутые фабрики охранялись андроидами. Мне удалось найти код, и я вошел в эту систему. Должен сказать, что это было нетрудно. На Тибере никто не умеет ничего защищать, по-настоящему защищать, как это делается у нас на Земле.
— Этих фабрик больше нет?
— Сейчас на Тибере осталось только два исправных аппарата счастья. И оба в этом городе.
— Почему вы не уничтожили их? — спросила Йец.
— Зачем? Мы возьмем их с собой. Я бы не отказался сбросить лет двадцать. Да и вы ведь хотите оставаться молодыми, правильно? И потом у меня есть еще одна мысль. Позже расскажу.
— Так мы летим на Землю? — спросил Денисов.
— Нет, — ответил Капитан. — Я ни в коем случае не повезу эти аппараты на Землю. Не хочу, чтобы там повторилось то же, что и здесь. Перед возвращением на Землю всё это нужно уничтожить.
— Но это огромная ценность!
— У тебя есть другое предложение?
— Нет.
— Для начала нужно сделать еще кое-что: активировать систему безопасности Тибера. Если этого не сделать быстро, планета может быть захвачена и разграблена.
— Вы знаете, как это сделать? — спросила Йец.
— Нет. Честно говоря, нет. Но, возможно, еще живы люди, которые могут этим заняться.
Когда Йец с Денисовым в очередной раз отправились на пляж, Капитан включил дефлектор. Перед тем как уйти, он положил на стол планшет и написал в нем несколько строк. Несколько минут он неподвижно сидел за столом, думая или вспоминая о чем-то. Затем положил вечный карандаш, встал и… исчез.