Сотая казнь
Шрифт:
Тесный коридор оборвался, и факел осветил длинный зал с низкими потолками. Похоже здесь во время бунта монахи спрятали свою библиотеку. Погост наконец позволил себе улыбнуться, глядя как свет пляшет на бесчисленных корешках книг. Как он и ожидал нечисть не дала поработать многочисленным мародерам и теперь закованные в ржавые железные переплеты, почерневшее серебро или тусклое золото книги ждали его. Определенно его выезд из столицы не был напрасен.
Подойдя к ближайшему стеллажу Погост резко дернул на себя фолиант в обложке из заплесневелой кожи. Триумф мага был смазан лишь тем, что будто ждавший этого стеллаж заскрежетал и осыпав его градом знаний, треснул пополам, обваливаясь на пол.
Произнеся несколько фраз, за каждую из которых инквизиция вполне могла бы сжечь его на костре (и была бы права) Погост выбрался из под завала, и подняв все еще горящий факел неторопливо отряхнулся, попутно решая: продолжить тираду или перейти к дальнейшему осмотру библиотеки.
Чуть остыв, чародей зашагал вдоль прочих полок. Затем замер – нога наступила на что-то мягкое. Опустив взгляд, Погост с омерзением понял, что безнадежно изгваздал сапог в чьих то останках – монашеских, судя по белому балахону. Если учесть степень сохранности его сапога монах поджидал с десяток лет, то есть здесь он оказался уже задолго после сожжения монастыря. В одной из рук трупа был зажат покрытый ржавчиной клинок. В другой котомка. Вокруг тела мелом начертан во многих местах стершийся круг. Кривенько так начертан.
– Не пугайся, странник, – голос, что раздался из темноты, казалось каждой своей интонацией пытался сделать обратное. Безжизненный, безликий он ясно говорил о том, что его хозяин уже давно не вдыхал в себя воздуха.
В белой дымке, что выплыла к Погосту с трудом угадывались людские черты. Ряса, пояс, голова: все это то проступало, то сглаживалось, будто говорящий с чернокнижником стоял в густом киселе тумана.
Лицо щекастое, лукавое если в жизни он и был монахом, то явно из тех, кто в пост, прижимал к себе не крест, а сладкую грудинку, и по ночам, незаметно для остальных братьев цедил из бочек винцо.
Впрочем Погост уже давно отучил себя судить о людях по внешности.
– Не беспокойся. Это ты меня пугаться должен, – Погост небрежно поднял руку в жесте изгнания. Впрочем заклятье пока не было произнесено. Чернокнижнику не хотелось так радикально прерывать обратившегося к нему.
– Прошу тебя не твори богомерзких чародейств. Лучше поговори со мной… Расскажи не пойман ли еще демон, от которого так страдал в свое время Норнберг?
– Черный Повар? Ты о нем? Вроде новостей не было.
– Я так и знал… Выслушай меня. Я ждал пока хоть кто-то придет сюда почти двадцать лет. Возьми с собой мои записки. Принеси их герцогу. Он поймет. Он тебя наградит. Прошу…
Монах внезапно пропал, точно его и не было. Подземелье вновь стало пустым и молчаливым. Погост склонился над котомкой монаха, распуская шнуровку. Внутри были книги: Евангелие, которое колдун оставил без внимания и три больших, затянутых в кожу тома. Колдун зашелестел листами. Переложил в свою сумку. Не мог же чернокнижник устоять перед книгами по демонологии?
Покачав головой Погост взял котомку монаха и решительно вытряхнул. На пол упали всякие мелкие безделицы: трут, кремень, куски ссохшейся до состояния камня рыбы, да пригоршня медных монет. Погост уже собрался осмотреть на предмет записок остальное подземелье, как вдруг заметил торчащий из под рясы краешек обложки. Выдернув находку маг стал обладателем неряшливого вида книжки из скверно сшитых листов пергамента.
Повинуясь все возрастающему интересу он стал разглядывать ее внимательней. На первой странице было крупно выведено, что находка принадлежит некоему Иерониму из Белолеского аббатства. Далее шли числа напротив которых тянулись аккуратные строки текста. Бегло перелистав тетрадь до конца, Погост остановился всматриваясь в последнюю запись, та будто в противовес остальному написанному была выведена не только неразборчиво, но и еще почти что наискось, через весь лист, перечеркивая предыдущие заметки.
Слова были выписаны столь криво, что Погост надолго отрешился от реальности пытаясь разобраться лишь с первой строкой.
Дальнейшему изучению помешал тихий шорох раздавшийся в другом конце зала. Тонкие губы Погоста исказились в ехидной усмешке. Похоже нечисть на его счастье была добита не полностью и теперь ему будет на ком выместить неудовольствие, вызванное падением стеллажа и порчей сапога.
Подняв факел повыше, чернокнижник простеньким заклятьем заставил его разгореться во всю мощь вырывая врага из тьмы. После чего медленно, спиной вперед отступил к выходу.
Выбирающееся из пролома в дальней стене существо было красиво. Огромная, длиннее тройки лошадей и толстая как бочка змея неотрывно смотрела на него десятками человечьих глаз. Точнее не совсем змея, а нечто длинное состоящее из смешанных друг с другом людских костяков и оканчивающееся огромной пастью, с торчащими вместо зубов человеческими ребрами. Несколько довольно свежих останков в не успевших толком истлеть черных мантиях, примостившихся в середине змеиного тела, тоже не давали Погосту поводов для энтузиазма. Отбросив мешающую книжку к дальнему стеллажу, колдун начал заклятье.
Издав дробный стук, потревоженная нечисть заскользила вперед. В ожерелье глаз отразилась фигура чернокнижника спешно вычерчивающая в воздухе колдовские фигуры.
Взревело, и сорвавшийся с пальцев Погоста огонь зачернил белоснежную морду, выпаривая шары глаз. Не слишком обеспокоенная этим нечисть продолжила скользить вперед, жадно открывая страшную, необъятную пасть.
Выругавшись Погост свалил в сумку первые попавшиеся под руку книги и прижав ее к себе выскочил в коридор, вычертив пальцами новое заклятье. Впрочем к его неудовольствию сорвавшиеся с потолка тяжелые изумрудные капли способные вмиг растворить не то что любые кости, но и даже рыцаря в полном доспехе, лишь окутали змею пленкой слизи.
Скривившись от такого неуважения к своему чародейскому мастерству Погост угрюмо взмахнул рукой, руша на преследовательницу каменный свод позади себя.
В конце-концов книги и откопать потом можно будет, главное сейчас целым остаться.
– Вот собственно и все. Потом я беспрепятственно вернулся в замок, начал обсуждать с герцогом как бы побыстрее выкопать книги, но тут случилась небольшая неприятность из-за которой Лис Седьмой изменил ко мне свое отношение и меня кинули в камеру. Не желая придавать огласке истинную причину моего заточения герцог велел обвинить меня в сношениях с дьяволом и прочая, прочая, прочая… Признаний моих трибунал получить так и не смог, процесс все тянулся и тянулся… А потом, как начал лютовать демон все вообще обрадовались и обвинили во всем меня, получив официальный повод срубить голову.