Сотрудник гестапо
Шрифт:
От неожиданности Дубровский замедлил шаг. Те трое уже перешли на другую сторону улицы, а он все смотрел им вслед. Нет, сомнений быть не могло. Он узнал этого человека по овалу лица, по пытливому, с прищуром, взгляду. «Так вот ты какая, Ольга Чистюхина! Вот почему не хватает у тебя немецких бланков!»
Всю дорогу до ГФП он думал об этой девушке и твердо решил: ни своим видом, ни разговорами не показывать ей, что знает одного из ее знакомых.
Но через несколько дней, когда он проверял на бирже труда подготовленные списки людей, подлежащих отправке в Германию, Ольга Чистюхина сама подошла к нему и шепнула:
– Господин Дубровский, вам просили передать привет и большую благодарность.
– От кого?
– Ну, не здесь же… Подарите мне сегодня вечер, и я вам кое-что расскажу!
– Она приподняла руку, бросила взгляд на часы.- Через сорок минут мы кончаем работу. Я подожду вас около выхода, слева.
– Хорошо! Проводите меня.
– А я предпочла бы посидеть с вами у моей подруги. Помните, мы с вами ходили к ней в гости?
– У Марии Левиной?
– Да.
– Ладно. Только недолго. У меня вечером еще есть дела.
– Я вас не задержу.
Оставшееся до конца рабочего дня время Дубровский машинально перелистывал списки, а сам думал о предстоящем разговоре с Ольгой Чистюхиной. «Видимо, Шведов тоже узнал меня. Но зачем он рискует этой девчонкой? Впрочем, какой же тут риск? Они знают, что именно я помог ему бежать из камеры. Следовательно, действуют они наверняка. Интересно, что же мне предложат?»
Когда Дубровский пришел в условленное место, Ольги еще не было. Он обернулся. Она быстрым шагом догоняла его, а поравнявшись, взяла под руку.
Шагая под тенью развесистых тополей, Дубровский спросил:
– От кого же мне привет и благодарность?
– А разве вы сами не догадываетесь?
– Представьте себе, нет.
– Припомните, с кем вы меня видели однажды вечером на перекрестке?
– С какими-то двумя мужчинами, которых встретил впервые.
– Но вас один из них узнал. Когда-то вы оказали ему большую услугу.
– Какую именно?
– Потерпите несколько минут. Сейчас мы придем, и я вам все объясню.
Мария Левина оказалась приветливой и гостеприимной хозяйкой. Усадив гостей за стол, она поставила перед ними большую вазу с яблоками. Дубровскому показалось, что Мария была заранее предупреждена о его приходе. Поминутно поправляя рукой спадавшую на лоб челку каштановых волос, она без боязни поведала о своей радости по поводу освобождения города Белгорода.
– Мы ведь с Ольгой родились и выросли в этом городе. Вместе окончили два курса индустриального института,- сказала она.
Вскоре Мария застенчиво извинилась за то, что должна ненадолго уйти, и торопливо выбежала из квартиры.
– Что-нибудь случилось?
– спросил Дубровский у Ольги.
– Нет, ничего. Просто нам лучше поговорить вдвоем.
– И Мария знает, о чем будет этот разговор?
– Нет. Она думает, что я влюблена и хочу с вами побыть наедине.
– Прекрасно. Так о чем же вы мне хотели рассказать?
– Вы помните Шведова?
– Какого Шведова?
– Которому вы помогли бежать из гестапо.
– Он сам рассказал вам об этом?
– Естественно. Вы же мне ничего такого не говорили.
– Ну, допустим, помог. И что из этого следует?
Ольга Чистюхина пытливо заглянула в глаза Дубровского и, помолчав немного, сказала:
– Мы долго обсуждали ваш поступок и пришли к выводу, что вы заслуживаете внимания…
– Кто это «мы»? И какого внимания заслуживаю я?
– Если вы не будете меня перебивать,- то все сейчас поймете.
– Хорошо!
– Так вот. Здесь действует подпольная организация. От ее имени я беседую с вами. Мы не собираемся выяснять, что привело вас на службу к немцам. Пусть это останется на вашей совести. Мы не знаем, чем вы руководствовались, распорядившись поместить Шведова в ту камеру и подсказав ему о решетке и о побеге. Возможно, в вас заговорила совесть? А.может, вас испугали успехи Красной Армии и вы решили искупить вину перед Родиной? Повторяю, сегодня нас это мало интересует. Когда-нибудь откроетесь сами. Но, оказав услугу товарищу Шведову, вы могли бы помогать нам в дальнейшем.
– А не слишком ли опрометчиво вы поступаете?
– Нет. Мы так не думаем. Ведь кроме помощи Шведову вы помогаете и мне.
Вскинув брови, Дубровский вопросительно посмотрел на Ольгу.
– Да-да! Не удивляйтесь. Вы же не донесли на меня, когда узнали о недостаче бланков на бирже труда!
– На какую же помощь вы рассчитываете?
– Сегодня нам важно ваше принципиальное согласие. В дальнейшем вы будете поддерживать связь только со мной. Я буду передавать вам наши просьбы, и только мне вы будете сообщать интересующие нас сведения.
– А какие гарантии?
– Советскому командованию будет известно о вашей помощи.
– Я не о том. Где гарантия, что ваши товарищи меня не выдадут немцам при определенных обстоятельствах?
– Вас здесь никто не знает. А нам, при определенных обстоятельствах, как вы только что выразились, выгоднее молчать, нежели называть ваше имя. Ведь, находясь на свободе, вы сможете помочь нам больше, чем оказавшись в одной камере с нами.
– Это логично.
– Так вы согласны?
– Да! Попробую помогать вам по мере сил и возможностей. Начну прямо теперь. Я не спрашиваю, к какой организации вы принадлежите, но думаю, что вам небезынтересно было бы знать, что в тайной полевой полиции известно о существовании в Сталине партизанской организации.
– Откуда вы знаете, что такой отряд существует?
– Вот видите, я назвал это организацией, а вы совершенно точно определили, что это отряд.
– Не будем играть в кошки-мышки. Нас действительно интересует, откуда немцам известно о существовании такой организации.
– Несколько дней назад в тайную полевую полицию доставили двух членов этой организации. Их задержали между Макеевкой и Харцизском. Они пробирались к фронту. Один из них признался, что шли в Ростов с донесением к майору Передальскому.