Сотворение брони
Шрифт:
А Михаил Ильич говорил уже о том, что правительство доверило заводу великую задачу оснащения танковых войск главной машиной, которая должна заменить в самые короткие сроки все устаревшие легкие и средние танки.
– Сколько остается до войны? Год, три или несколько месяцев? Вряд ли кто на это ответит. Одно непреложно: от нас зависит, с чем Красная Армия встретит врага - со слабыми танками противопульной защиты или с тысячами тридцатьчетверок.
И вдруг - в лицо ему:
– Панику сеете, Кошкин! Умаляете могущество Красной Армии!
Захаров решительно встал из-за стола президиума, ткнул возмущенно пальцем в сторону кричавшего, но, ни слова не успев выговорить, заметил, как пошатнулся Михаил Ильич, и бросился к нему на помощь.
Кинулись к главному конструктору и другие из президиума, прыгнул снизу, из зала, на сцену Игорь Мальгин. Он сидел близко к трибуне и видел пот, выступивший на. лице Михаила Ильича, неестественно яркий, болезненный блеск глаз. И когда Кошкин побелел, пошатнулся, Игорь оказался возле него первым.
2
Одни говорили, что у Кошкина сердечный приступ и врачи обнаружили грудную жабу, другие - что установлено воспаление легких. И те и другие считали виновником приступа клеветника и кляузника, вылезшего со своими «обличениями». Но товарищи Михаила Ильича понимали: злое слово лишь ускорило то, что неизбежно должно было произойти, Причиной болезни была затяжная, запущенная простуда, Два тысячекилометровых похода, нервотрепки последних лет…
Из больницы Михаила Ильича перевезли в заводской дом отдыха в Занках - врачи рекомендовали сосновый бор, усиленное питание и постоянное наблюдение медсестры. К Кошкину вызвалась поехать Галина Романова.
Два часа провел у постели Михаила Ильича известный профессор-терапевт. Когда Галя вышла его проводить, он подтвердил предположительный диагноз.
– Абсцесс. Возможно, даже двусторонний. Тогда оперировать нельзя. Уповаю на силу его сердца и воли и на вас. Как-никак четвербкурсница, без двух минут врач… Лекарства лекарствами, но главное - укрепить защитные силы организма. Черная смородина есть?… Очень хорошо. Фрукты, сливочное масло, желтки, морковь…
Профессор обещал через каждые пять-шесть дней навещать больного.
– Не будет температуры, сделаем переливание крови.
На третью неделю состояние Михаила Ильича несколько улучшилось, и профессор порекомендовал короткие прогулки по лесу. В Занки приехала Вера Николаевна с девочками. Будто помолодел Михаил Ильич. Придумывал игры для всех вместе, беседовал с дочками. С двенадцатилетней Лизой - о литературе, с девятилетней Тамарой - о музыке; она занималась в музыкальной школе, отец купил ей пианино. А больше всего любил возиться с младшей - годовалой Танюшкой.
Михаил Ильич меньше температурил, и профессор уступил его просьбам - разрешил встречи с заводскими товарищами.
В Занки зачастили конструкторы, механики-испытатели. Всем хотелось обрадовать главного конструктора: серийное производство
А Галю беспокоили эти наезды, особенно когда появлялись с чертежами, макетами Морозов, Белан и Вирозуб. Слушая побаски Вирозуба, до кашля смеялся Михаил Ильич, словно забывая о болезни. А с легкими плохо… Счастье будет, если рассосется абсцесс, а если нет - страшно подумать. Ведь лечить его почти невозможно. Не догадался бы Михаил Ильич о гнойнике во втором легком, может, все еще образуется. Профессор предупреждал Галю: «Не давайте ему много думать». Легко сказать…
Вот опять конструкторы вошли в дом, Михаил Ильич посоветовал Гале отдохнуть от скучных бесед - значит, разговор будет секретный. Наверное, о новой идее, которую Михаил Ильич вынашивал. Ночью вскинулся, попросил карандаш: «Поспите, миленькая, я должен поразмыслить…» Долго что-то писал, Галя задремала и сквозь дремоту слышала: «Можно поперек… Так… Машина укорачивается на полметра…»
Из окна долетел баритон Вирозуба:
– Встанэ дизель, ще як встанэ! Добрэ пидрахував, Мыхайло Ильичу!
Галя едва дождалась Игоря.
– Останови их, Игорек! Ему нельзя волноваться. Игорь пообещал и тут же забыл, о чем просила Галя, так его увлекла мысль Михаила Ильича поставить двигатель не вдоль оси, а поперек - тогда при том же весе танка можно будет лучше расположить его узлы,
Игорь вышел от Кошкина взволнованный.
– Поразительная идея, и как она другим в голову не приходила!
Во второй половине сентября занудили дожди. Михаил Ильич посерел. Его лихорадило, болезненным стал кашель, во время которого выступал липкий пот. А лежать Кошкин не хотел, не мог, угнетенный плохими вестями, о которых проговорился Вирозуб. Металлургический завод прислал несколько вагонов броневых листов низкого качества. Отказаться от них - сорвется программа. Когда-то еще прокатают и привезут новые листы…,
Михаил Ильич хотел на автомобиле Вирозуба немедленно ехать на завод, но, к счастью - так думала Галя, - машина застряла в болоте в шести километрах от Занок, и Вирозуб пришел пешком.
Галя уложила Михаила Ильича в постель, побежала к телефону посоветоваться с профессором: у больного резко подскочила температура, появился нехороший запах изо рта… Но линия была занята.
Пока Гали не было, Михаил Ильич, несмотря на запрет, оделся и вышел проводить товарища. На ступеньке покачнулся и, чтобы не упасть, вцепился исхудавшими длинными пальцами в плечо Вярозуба. Губы больного дрогнули, широко раскрылся рот, и из него вырвался хрип.
Вирозуб подхватил Михаила Ильича и, держа его лицом вверх, закричал испуганно: