Сотворение брони
Шрифт:
– Послал бы тебя, но телеграмма! Телеграмма… Игорь даже забыл о ней.
В субботу днем нарочный из штаба дивизии доставил в полк копию телеграммы директора Южного завода на имя командующего округом Павлова и приказ генерала обеспечить вылет Мальгина с гродненского аэродрома не позднее 22 июня. «Что за спешка? Не заболела ли Галя?…» - беспокоился Игорь, не находя другой причины для срочного вызова.
До захода солнца Игорь находился с механиками на танкодроме. Распрощался с ними, когда ответил на все вопросы, дал последние советы. Оставалось утром надеть гражданский костюм вместо военного обмундирования, которое ему выдали в полку, и - на аэродром. Фрол Петрович хотел проводить его до
И вот он - «выходной»…
– Не откажите, товарищ полковник! Я же военнообязанный, старшина запаса.
– Драться приспичило, мало тебе Испании! Сообрази: от того, сколько твой завод будет давать тридцатьчетверок, сейчас зависит слишком многое.
– Без одного испытателя завод не уменьшит выпуска танков. Там есть кому заменить меня.
Жезлов не мог не выполнить приказания командующего, но и расставаться с Игорем не хотел. И тот это чувствовал.
– Отпустите, товарищ полковник, на одно это задание, до вечера. Как я посмотрю в глаза людям на заводе, если не испытаю тридцатьчетверку в бою?!
При этих словах вошел адъютант. Доложил, что командир роты только что ранен в разведке. И Жезлов неожиданно для себя согласился послать Игоря на боевое задание.
3
Если бы Т-Ш, обрушившиеся на рассвете на соседний полк, вели огонь из 37-миллиметровых пушек, какими танк был вооружен в походе на Польшу и Францию, обороняющимся было бы легче. Но танковые дивизии группы Гудериана раньше других в вермахте получили машину с 50-миллиметровой пушкой, превосходящей сорокапятку советских БТ-7 и Т-20. И броня Т-Ш была вдвое толще, чем на этих легких танках. На открытой местности БТ мог бы превзойти немецкую машину своей скоростью и маневренностью. Но как проявишь эти качества в густом лесу?…
И все- таки лес оставался другом обороняющихся. На двадцатитонных Т-Ш, тем более на транспортерах, гитлеровцы не решались свернуть с захваченного танкодрома и просек в чащу, боялись застрять, подорваться на минах, попасть под гранаты красноармейцев. Потеряв почти все танки, окруженные противником, бойцы не теряли веры, что продержатся до прибытия помощи.
Однако положение становилось критическим. Снаряды Т-Ш и немецких противотанковых пушек прошивали насквозь тонкую противопульную броню последних БТ и Т-26, пламя охватывало машины, перекидывалось на кустарники. Гитлеровцев устраивал лесной пожар - им приказали пленных не брать. Вырвется охваченная пламенем «бетушка» или Т-26 - снарядами их, выскочит экипаж - поливают из пулеметов. А тропки лесные перекрыли автоматчики - везде смерть, выбирай, какую хочешь…
И вдруг - тридцатьчетверки! Возникли, будто из недр, из самого огня, ударили в лоб, подминая под себя бронетранспортеры, пушки с тягачами, расстреливая танки.
Внезапный, ошеломивший врага удар решил исход боя. Немцы отступили, оставив на танкодроме и просеках почти полтора десятка своих сожженных танков и бронетранспортеров.
Из леса на центральную поляну, где догорал полковой клуб, выходили, выползали танкисты, таща на себе товарищей.
Жезловцы помогали перевязывать раненых. На руках принесли старшину-знаменосца. Сняли с него простреленные комбинезон, гимнастерку, нательную рубаху и намотанное вокруг туловища знамя. Майор с обожженным лицом поднял над головой окровавленное полотнище:
– Поклянемся памятью мертвых и живых…
4
Оперативная группа генерал-полковника Гудериана - он на командирском танке T-IV, за ним - две радиостанции на бронемашинах и несколько штабных
Командирский танк подпрыгивал на выбоинах давно не ремонтировавшегося шоссе, Гудериана подбрасывало на сиденье, но он продолжал дремать, уставший и от этого длинного знойного дня, и от всей почти бессонной недели.
В субботу 14 июня он вместе с высшим командованием вермахта присутствовал на совещании у Гитлера, а на следующее утро вылетел на самолете в Варшаву, где находился его штаб.
Не зная отдыха, объезжал Гудериан дивизии и полки своей танковой группы, проверял развертывание, подтягивание к исходным позициям, проводил рекогносцировки.
С наблюдательных пунктов Гудериан несколько раз рассматривал Брестскую крепость. Он был доволен: русские проводят разводы караулов под оркестр, значит, ничего не подозревают… На этот раз он вернет Германии эту крепость, которую уступил осенью тридцать девятого года русскому комбригу Кривошеину, он возьмет ее за минуты и - на века. Здесь начало безостановочного, величайшего похода его танков на Москву. Он совершит рейд, который будет запечатлен на скрижалях истории!
…В 4 часа 45 минут танки 18-й танковой дивизии форсировали Буг. Через два часа и сам Гудериан переправился на штурмовой лодке.
Но тут неожиданно произошла осечка. Гарнизон Брестской крепости оказал упорнейшее сопротивление танковым частям Гудериана. Взять крепость с ходу не удалось, пришлось ее обойти.
Осечка у Буга оказалась не единственной, но другие были менее значительными, и Гудериан не замечал их или не хотел замечать в первый день наступления.
Дух захватывало у него от организованности, с какой вермахт осуществил внезапный прорыв границы от Балтийского до Черного моря. Свыше пяти миллионов солдат Германии и ее союзников, пять тысяч самолетов, три тысячи семьсот танков и штурмовых орудий вышли на исходные рубежи, и эта исполинская сила обрушилась на большевистскую Россию, которую он, Гудериан, так ненавидел! Как же можно думать об осечках, если его бронированное детище, которое он вырастил, закалил в огне, движется, в авангарде единственной силы, способной сокрушить русского великана.
Близорукие политики называли Россию колоссом на глиняных ногах - абсурд, глупость невежд. Он, Гейнц, писал пять лет назад об этом гиганте, имевшем тогда больше танков, чем Германия. Да, он знал это неопровержимо, как знает сейчас, что Россия отстала от Германии в развитии танковой техники, не сделав ни шага от БТ и Т-26, которые воевали еще в Испании, что трехбашенные и пятибашенные русские танки годны сегодня для музея, а не для боя с победоносной бронетанковой техникой вермахта. Не случайно за весь день он не видел русского танка - попрятались или их уже унесло за сотни километров на восток…
Гудериан разорвал слипшиеся в дремоте веки, глянул через раскрытый люк на несущееся под танк шоссе, отсвечивающее багрянцем заходящего сзади солнца, и снова прикрыл глаза.
Он представил себе, как 18-я дивизия его танковой группы заходит в тыл белостокскому выступу, соединяется с танками Северной группы и вместе с авиадесантом, сброшенным на рассвете в район восточнее Белостока, начинает уничтожать попавшие в окружение советские войска. И все это по его замыслу! Никакая армия в мире не могла себе поставить такой задачи в первый же день наступления, никакой полководец за всю историю войн не пытался такое свершить, Браухич и Гальдер, конечно, преподнесли Гитлеру идею окружения Белостокской группировки как свою - пусть тешатся, история каждому воздаст по заслугам.