Сотворение мира.Книга третья
Шрифт:
Они дошли до того места, где позиции батальона смыкались с участком соседней части. По черно-красным шарфам и залихватским беретам Роман понял, что правее занимают оборону анархисты. Оттуда, из-за окопов, доносились звуки гитары. Несколько солдат пьяными голосами пели веселую песню. Через несколько минут песня была прервана частым минометным обстрелом. Мины рвались позади позиции анархистов, на берегу реки.
Анхел Ортис и Филипе, пулеметчики, к которым пробирался Роман, расположились впереди окопов своего батальона. Место для них выбирали Роман с Ермаковым. Редкая полоса невысокого кустарника неплохо маскировала пулеметчиков, а остатки сложенной из дикого камня ограды
— Мне надо ползти туда, к ним, — сказал Роман.
— Я с тобой, — твердо сказала Леся. — И пожалуйста, не уговаривай меня.
После небольшой паузы мятежники снова начали орудийный обстрел. Теперь снаряды рвались далеко впереди линии окопов, но вал огня медленно приближался, и Роман понял, что вот-вот вражеские войска начнут атаку. Вместе с Лесей он вывалился из окопа, обернувшись, крикнул ей:
— Ползи за мной, не отставай!
Над ними стали пролетать снаряды республиканских пушек, открывших подвижной заградительный огонь по заранее пристрелянным ориентирам. Роман заторопился: значит, те, по которым должны стрелять его ребята, уже идут.
— Быстрее, Лесенька, быстрее! — крикнул он. — Прижимайся ко мне! Не отставай!
Весельчак Филипе издали заметил их. Сидя на корточках, он кричал, что правее есть ложбинка, которая может укрыть от осколков, и показывал рукой, где им надо ползти. До каменной ограды Роман с Лесей добрались в полном изнеможении. По щекам Леси стекали крупные капли пота, она тяжело, хрипло дышала.
— Ложись, Мадалена, сюда, — сказал Филипе, с жалостью поглядывая на девушку, — тут у меня укромное логово вырыто, даже травы я туда постелил. Там и фляга с водой и сыр с хлебом.
Участливо улыбаясь, сверкая белыми зубами, Филипе помог Лесе устроиться в глубокой норе. Роман присел и, отыскав щель, пробитую пулеметчиками в каменной ограде, прильнул к биноклю. По ровной изжелта-серой долине медлительно плыли тени облаков. То тут, то там вздымались черные клубы взметенной снарядами земли. Вдалеке едва виднелась невысокая часовня. Правее темнела уходящая к горизонту опушка парка.
Роман повернулся, посмотрел в сторону дуба. Там притаилась вторая пара пулеметчиков, молодые галисийцы из приморского городка Эль Фероль, молчаливые крепыши Гонсалес и Леонсио. Роман вспомнил, как смеялись над ними товарищи по команде, неизменно величая их «земляками Франко». Франко действительно родился в Эль Фероле. «Ничего, мы нашему земляку всыплем», — огрызались они.
— Сбегай, Филипе, туда, к дубу, и скажи Гонсалесу и Леонсио, чтобы они ни в коем случае не открывали стрельбы до тех пор, пока я не махну белым платком, — сказал Роман.
Прислушиваясь, Леся быстро перевела приказ Романа. Филипе, пригнувшись, побежал к дубу и через несколько минут вернулся.
— Все передал, камарадо лейтенант, — доложил он, — до вашего сигнала они будут молчать как мертвые.
Разрывы вражеских снарядов приближались к линии окопов. Усилились пушечные залпы и со стороны Мадрида. Не отрывая глаз от бинокля, Роман увидел, как поднялись в атаку цепи мятежников: одна, вторая, третья… Обтекая вздыбленные фонтаны земли, фигурки людей разбегались в разные стороны, падали, вновь поднимались и продолжали бежать неотвратимо и упорно, как лавина. Прищурив глаз, замер у пулемета Анхел Ортис. Рядом с ним, хищно оскалив зубы, прилег Филипе с запасными патронными лентами в руках.
Окопы республиканцев молчали. Первая цепь мятежников приближалась неровной,
Вот уже стали хорошо видны их разъяренные лица, патронные подсумки на поясах, подвешенные по бокам гранаты. Большая часть атакующей лавы повернула в сторону окопов анархистов. Оттуда раздалась частая стрельба, застрочили несколько пулеметов. Лава марокканцев на мгновение замерла, остановилась, попятилась и ринулась на батальон капитана Гуттиереса. Ожила и вся линия окопов батальона. Засверкали вспышки ружейных выстрелов.
Роман махнул платком. Заговорил пулемет Гонсалеса и Леонсио. Галисийцы длинными очередями стреляли по флангу лавы. Цепь атакующих стала ложиться. Многие повернули, побежали. В эту секунду за спиной Романа сухо и резко грохнул разрыв мины. Голова Анхела Ортиса опустилась на руки, стиснувшие рукоятки пулемета. Осколком он был убит наповал.
Оттолкнув мертвого, Роман лег за пулемет.
— Не зевай! Следи за лентой! — крикнул он побледневшему Филипе.
Сквозь длинную щель в каменной ограде Роман видел приникших к земле мятежников. Видел и тех, которые, не выдержав, сломя голову побежали назад. Несколько офицеров-испанцев с пистолетами и саблями в руках лихорадочно толкали ногами залегших марокканцев.
Пулемет задрожал в руках Романа. Теперь он не думал ни о чем и не замечал ничего, кроме них, врагов. Он не спешил, стрелял прицельно, медленно поворачивая ствол горячего пулемета вдоль приникшей к земле цепи наступавших. Упали скошенные его выстрелами офицеры. Поднялись и кинулись бежать уцелевшие солдаты. Окопы батальона высверкивали частыми залпами карабинов.
— Камарадо лейтенант! Самолет! — закричал Филипе.
— Ствол раскалился, подлей воды! — прохрипел Роман.
Он поднял голову. На фоне голубеющего неба, надрывно гудя, плыли три «юнкерса». Привыкнув к безнаказанности, немецкие летчики летели без сопровождения истребителей. Вдруг из-за облаков вынырнули два юрких тупоносых самолета. Издали они казались игрушечными. По очертаниям Роман узнал самолеты: это были недавно прибывшие на мадридский фронт советские истребители И-15 и И-16. Испанцы сразу прозвали их «чатос» — «курносые» и «москас» — «мушки».
Приближаясь к «юнкерсам», истребители разделились: более быстроходный И-16 стал заходить в хвост бомбардировщикам, а второй понесся наперерез им. Через несколько минут один из «юнкерсов» стал неуклюже крениться, терять скорость и вдруг, оставляя за собой дымный шлейф, камнем пошел к земле. Два других поспешно отвернули от окопов и ушли, не сбросив бомб. В окопах раздались восторженные крики. Республиканцы подбрасывали вверх пилотки, береты. А истребители пронеслись над второй цепью залегших на опушке парка мятежников и стали расстреливать их из крупнокалиберных пулеметов…
Широко разрекламированная генералом Франко атака на первую линию укреплений Мадрида была отбита по всему фронту.
Вечером в блиндаж капитана Гуттиереса пришел Яков Степанович Ермаков. Он посмотрел на потемневшие, усталые лица Романа и Леси и сказал:
— Воевали вы хорошо. Молодцы! А теперь собирайтесь. За рекой нас ждет автомобиль. Поедем ко мне. Есть возможность искупаться и поужинать.
В темноте они подошли к броду. Меж прибрежных камней невнятно шумела вода. Со стороны Карабанчеля хлопнули два одиночных выстрела, и опять стало тихо. Стесняясь Ермакова, Роман прильнул к Лесе, сказал шепотом: