Сотворение мира
Шрифт:
Я, конечно, не мог не согласиться, но думаю, сам бы нашел мысль о превращении в бога крайне соблазнительной, хотя и непонятной. Если бог бессмертен, так кто-то может стать уже существующим богом? Когда я задал этот вопрос одному брахману, ответ его занял полдня. А я с тех пор забыл обе половины того дня.
— Меня удивляет, владыка, понимание времени вашими святыми. Они мерят существования тысячами.
— Более чем тысячами, — ответил Бимбисара. — Некоторые брахманы говорят, что действительно злая карма может быть преодолена путем тридцати миллионов миллионов миллионов перерождений
— Долго.
— Долго, — сурово проговорил Бимбисара. Не знаю, верил ли он сам в то, что говорит. Он имел привычку повторять последние слова, а потом менять тему. — Кто сейчас царь Вавилона?
— Дарий, владыка.
— Я не знал этого. Много лет назад мы торговали с Вавилоном. Но много кораблей гибло. Торговля не стоила этого.
— Есть пути по суше, владыка.
— Да, и я от души желаю, чтобы скоро их истоптали в пыль. Хочешь жену?
Я был слишком ошарашен, чтобы ответить. Царь повторил вопрос, добавив:
— Мы надеемся, что Раджагриха станет твоей родиной, и будем рады, если ты женишься на одной из наших знатных дам, я женюсь на одной из дочерей вашего царя, а он женится на одной из моих.
— Думаю, я не заслужил такой чести, — ответил я. — Но с радостью готов жениться.
— Хорошо. Мы все устроим. У тебя есть другие жены?
— Ни одной, владыка.
— Хорошо. Некоторые брахманы имеют глупое мнение насчет того, сколько жен можно иметь, хотя наша религия в этом вопросе весьма терпима.
Бимбисара встал. Аудиенция закончилась.
Мы прошли сквозь благоухающий, серебрящийся воздух к веранде. На мгновение Раджагриха показалась мне родной.
6
Я женился в конце недели после жертвования коня. Обе церемонии состоялись поздней зимой, в прекрасный промежуток времени, схожий с ранней весной в Экбатане.
В отличие от женитьбы жертвование коня прошло не так успешно. Через год блужданий жеребец умудрился убежать от республиканской федерации, как раньше от Кошалы. Говорили, что Варшакара в отчаянии пытался загнать коня на паром, который перевез бы его в Личчхави. Но в последний момент жеребец испугался и не переправился через Ганг.
С почти человеческой изощренностью он целый год не покидал пределов Магадан. Для Бимбисары это был плохой знак. Но с другой стороны, коня не захватили враги, и то хорошо. В конце года его привели обратно в Раджагриху, чтобы после трех дней празднований принести в жертву.
Жертвование коня — это самое странное действо из всего мною виденного. Происхождение ритуала неясно. Все брахманы соглашаются, что он имеет арийские корни, по той простой причине, что, пока в эту часть мира не пришли с севера кочевники, лошадей здесь не знали. Но больше брахманы ни в чем не сходятся. Почти вся церемония выполняется на столь древнем языке, что сами брахманы, читающие священные гимны, не имеют представления, что значат произносимые ими слова. Тут они похожи на магов, следующих Лжи. Однако высокопоставленные брахманы при дворе расспрашивали меня о персидских жертвоприношениях, и я только смог рассказать, что в Персии коня приносят в жертву Солнцу лишь служители
Для индийского монарха жертвование коня имеет огромное значение. Во-первых, оно символизирует возобновление его царствования. Во-вторых, если царь сможет расширить пределы своей державы, он прославится как великий царь, махараджа, — некоторые честолюбивые индийцы хотели приравнять этот титул к нашему «Великий Царь», но я тактично объяснил, что махараджа больше соответствует египетскому фараону или вавилонскому царю, тоже титулам Дария.
Жертвование коня состоялось на базарной площади внутри городских стен. В центре построили четырехэтажную золотую башню, перед ней квадратом расставили триста флагов. Поскольку ветра не было, флаги вяло висели на древках.
Одурманенного и покорного жеребца привязали к одному древку, а к остальным брахманы привязали по животному или птице. В этот день в жертву приносили лошадей, коров, гусей и даже разинувших рот дельфинов. Тем временем играла музыка, выступали жонглеры и акробаты. Казалось, на площади собралась вся Раджагриха.
Я, в окружении придворных, стоял в дверях башни. Царская семья готовилась к церемонии в башне.
Ровно в полдень царь со своими пятью женами вышел наружу. Все были в белом. Над площадью не раздавалось ни звука, только рвались привязанные животные, да бились птицы, и почти по-человечески хрипели дельфины.
Верховный жрец подвел к царю жеребца. Бимбисара обошел вокруг коня. Одна из жен умастила жеребцу бока маслом, а другая надела ему на шею венок. Рядом несколько брахманов выполняли свои роли — нечто вроде притворного бракосочетания, со множеством непристойных телодвижений. Языка их я не понимал.
На площади царило торжественное настроение. Обычно индийская толпа бывает шумной и оживленной, но в этот день люди, наверное, ощущали магию события, случающегося, как правило, не чаще раза в царствование, несмотря на древнее предание, что первый земной царь, отпраздновавший сто жертвований коня, свергнет бога Индру и займет на небесах его место.
Вряд ли есть что-нибудь скучнее, чем бесконечно долгая церемония, посвященная незнакомому богу или богам, проводимая к тому же на непонятном языке.
Но завершал эту игру весьма интригующий ритуал. Коня снова отвели туда, где он был привязан. Затем верховный жрец накрыл ему морду платком и потихоньку придушил. Жеребец со стуком упал в пыль и несколько минут дергал ногами в предсмертной агонии. Потом к телу подошла старая царица. Толпа затихла. Царица осторожно легла рядом с мертвым телом. Верховный жрец накрыл жеребца и старую царицу простыней.
Когда они скрылись под шелком, жрец громко и ясно произнес:
— Вы скрылись на небесах, вы оба! И да внесет свое семя плодотворный жеребец, производитель семени!
Я не сразу понял, что происходит. После ритуалов Иштар в Вавилоне я думал, что ничто меня уже не удивит и не шокирует. Я ошибался. Под шелковым покровом старая царица, похоже, засовывала в себя половой член мертвого жеребца.
Ритуальный диалог был непонятен и непристоен. Начинался он душераздирающим воплем о помощи: