Сотворение мира
Шрифт:
Демокрит считает, что первые религиозные трактаты появились в Египте. Кто знает? Да и кому до этого дело? Я по-прежнему думаю, что, записывая гимны и святые повествования, неизменно снижаешь религиозное чувство. Определенно нет ничего более волшебного, чем религиозные повествования, заповеди и молитвы, твердимые в уме, как нет ничего лучше человеческого голоса, когда он вызывает из уголков памяти слова Истины. С годами, правда, я изменился. Теперь я хочу полностью записать слова моего деда по той простой причине, что, если мы, еще живущие, не сделаем этого, это сделают другие и истинный Зороастр исчезнет под кипами исписанных воловьих шкур.
Безо всяких церемоний к нам на крышу забрался статный мужчина лет сорока. Он был в полном вооружении и шлеме, казавшемся золотым. Принц Джета упал на колени, я опустился на одно колено, догадавшись, что это Вирудхака, наследник трона.
Вирудхака поспешил поднять нас. Грациозным жестом он усадил нас на диван.
— Официально мы встретимся завтра, уважаемый посол. Но я подумал, что было бы приятно увидеться вот так, вместе с нашим благородным другом.
От имени Великого Царя я согласился, а краем глаза рассматривал принца. Мой ум занимало три вопроса: в самом ли деле он замышляет отцеубийство? Если да, то удастся ли оно? Если удастся, что это будет значить для Персии?
Не догадываясь о моих тревожных мыслях, Вирудхака задавал множество умных вопросов о Персии. После Бимбисары он был первым высокопоставленным индийцем, понимающим степень могущества Великого Царя.
— Судя по всему, Дарий близок к тому, чтобы стать тем самым вселенским монархом, о котором так долго твердят.
— Мы и считаем его вселенским монархом, достойный принц.
Небо уже утратило всякий цвет. В высоте парили и ныряли ночные птицы. В воздухе пахло дождем.
— Но включает ли его вселенная и Кошалу? А республики? А Магадху? А юг Индии? А земли там, за горами? — Он указал на темнеющие вдали Гималаи. — Есть еще Китай — целый мир, более обширный, чем Персия и все западные страны, вместе взятые. Должен ли и Китай подчиниться вселенскому монарху?
— Говорят, они провозгласили собственного вселенского монарха. — Я был тактичен.
Вирудхака покачал головой:
— В Китае много стран, но не хватает монарха, который бы их объединил.
— Монарха? Или бога? — спросил принц Джета. — Думаю, истинный вселенский монарх должен быть подобен богу.
— Мне казалось, что вы, буддисты, не верите в богов, — рассмеялся Вирудхака, чтобы подчеркнуть серьезность своих слов.
— Нет, мы признаем всех богов. Они неотъемлемая часть космического ландшафта. — Принц Джета сохранял невозмутимость. — Естественно, Будда не придает им значения. Естественно, боги почитают его.
— Я не вникаю в эти вопросы, — сказал Вирудхака. — Меня интересует одно: Кошала. — Он повернулся ко мне: — У нас трудности.
— У какого царства их нет, достойный принц.
— У некоторых меньше. Бимбисару объявили вселенским монархом. Вы были на жертвовании коня. Так что все видели. И слышали.
— Но не скажу, что все понял. В конце концов, все владения Бимбисары не больше и не богаче, чем, например, Лидия — одна из двадцати сатрапий Великого Царя.
С самого начала я придерживался политики не лебезить перед индийцами, но и не пугать их. Не уверен, что мне всегда это удавалось.
— Возможно, — сказал Вирудхака. — Но в этой части Индии только долина Инда подвластна Персии, и эта сатрапия… очень далеко от Кошалы. К тому же ваш царь должен знать, что нас никогда не побеждали ни в одной войне. А беспокоит нас вот что: Бимбисара требует признать себя вселенским монархом. Но жертвование коня прошло плохо. Он надеялся присоединить к себе Варанаси. Не получилось. Теперь мой двоюродный брат Аджаташатру собирает войско. Это значит, что, как только кончатся дожди, он перейдет Ганг и начнется война.
— Насколько я понимаю, принц Аджаташатру опасается только республик. — Я действовал, как водолаз.
— Он их опасается не больше, чем мы. А нас они ни капли не беспокоят. — резко возразил Вирудхака. — Нет, война будет не с республиками, а с нами. Конечно, мы победим.
— Конечно, достойный принц. — Я ждал неизбежной просьбы.
— Персия контролирует долину Инда.
— Но, как принц сам только что сказал, сатрапия Индия очень далеко от Кошалы.
Пока мы беседовали, опустилась безлунная ночь, наши бесплотные голоса смешивались с доносившимся снизу шумом реки. В какой-то момент наш разговор угас, и я вдруг ощутил, что угасли мы сами. Нирвана?
Но Вирудхака вернул нас в реальный мир. Для индийского принца он был очень прямолинеен. Он сказал, что хочет союза с Персией против Магадхи. Когда я спросил, что выиграет от этого Персия, принц ошарашил меня своим ответом:
— Мы контролируем путь в Китай. У нас монополия на торговлю шелком. У нас пересекаются все важные пути на Дальний Восток. Из Бирмы мы ввозим рубины и нефрит. Через нас вы можете достичь юга Индии не только по суше, но и по воде, поскольку порт Чампа снова будет наш.
Его планы шли очень далеко. Он рассказал мне, сколько в точности войск нам потребуется, когда и где. Речь была тщательно подготовлена.
Пока принц говорил, я представил, какое лицо будет у Дария, когда я расскажу ему обо всех богатствах, увиденных мной на средоточии караванных путей в Шравасти. Я также представлял, какие мысли возникнут у него в голове, когда он узнает о предлагаемом союзе. Вот превосходный повод для вторжения в Индию! В Кошале гостеприимно встретят персидское войско. Затем Магадха будет сокрушена, а Кошала безболезненно поглотится Персией.
Дарий был мастер в тонком искусстве присоединить к себе чье-нибудь царство. Впрочем, каждый персидский школьник знает наизусть знаменитую речь Кира к мидийцам:
«Своей покорностью вы сохранили себе жизнь. А в будущем, если будете вести себя так же, никакая беда не падет на вас — только управлять вами будет не тот человек, что раньше. Но вы будете жить в тех же домах и обрабатывать те же земли…»
Эта речь определила неизменную политику Ахеменидов: для покоренных народов не изменяется ничего, кроме господина: а поскольку Ахеменид всегда господин справедливый, его обычно принимали с радостью, как Кира в Мидии. К тому же при всякой возможности Ахемениды старались сохранить хотя бы сходство с властью прежней правящей династии. И вроде бы не было никаких причин, почему бы Аджаташатру и Вирудхаке не остаться сатрапами, кроме одной: только идиот оставил бы у власти таких ушлых принцев.