Сотый шанс
Шрифт:
И кто знает, может быть, «ракетный барон» и другие гитлеровские генералы «подогрели» бесноватого фюрера за три месяца после нападения на Советский Союз достигнуть линии Астрахань — Архангельск или дойти до Урала и на том покончить войну с Россией? Разбойничий поход, или пресловутый «дранг нах Остен», не получился.
Гитлер теперь надеялся на фон Брауна, на его «сверхоружие».
Как пишет известный немецкий публицист Юлиус Мадер, «ежегодный бюджет испытательной станции в Пенемюнде достиг еще в 1942 году 150 миллионов марок. Эта сумма была равна расходам на производство германских танков в 1940 году или стоимости полугодового производства танков в 1941 году.
Вот что рассказывает дальше Юлиус Мадер:
«Обеспокоенный следовавшими одно за другим поражениями на фронте, Гитлер в июле 1943 года лично позаботился о ракетной программе. «Фюрер и верховный главнокомандующий» с 1941 года назначил самого себя и главнокомандующим сухопутными силами, вызвав к себе преданных пенемюндцев.
На остров Узедом прибыл специальный «Хейнкель-111». В него погрузили несколько ящиков с упакованными в них моделями блиндажа, киноленты, воспроизводящие удачные запуски ракет, модели ракет различных типов, пособия для обучения специальных ракетных подразделений.
Во время полета в «Вольфшанце» [2] Дорнбергер, на парадном мундире которого сверкали новые генеральские погоны, и доктор Штейнгоф пришли к единому мнению, что третий пассажир — фон Браун — наиболее подходящая кандидатура, чтобы сделать доклад фюреру.
Гитлер заставил прождать высокопоставленных ракетчиков в приемной восемь часов. Фон Браун использовал это время, чтобы как следует продумать план доклада. Он сидел, углубившись в мысли. И только громко произнесенное: «фюрер!» — заставило его вскочить.
2
«Волчье логово» — условное наименование ставки Гитлера, находившейся в районе города Растенбург в Восточной Пруссии.
Низкие поклоны, щелканье каблуков, поднятые в нацистском приветствии руки.
Генерал-майор Дорнбергер представил прибывших и, сообщив, что докладывать будет технический директор армейской испытательной станции, отступил на шаг.
Фон Браун сделал короткое вступление. Затем был пущен пенемюндский фильм. Монотонное жужжание киноаппарата прерывалось лишь комментариями «ракетного барона». Вернер фон Браун говорил и говорил. Он расписывал преимущества, которыми отличалась его ракета…
Гитлер встал и подошел к пенемюндцам: «Благодарю вас! Почему я до сих пор не верил в успех вашей работы? Меня просто плохо информировали».
И эта встреча, эта «информация» дала резкий толчок.
Вскоре осуществилось самое сокровенное желание барона: его ракетная программа, стоявшая на первом месте в планах командования сухопутных сил, теперь была объявлена первоочередной для всего вермахта…
Ракетная программа Вернера фон Брауна заняла ведущее положение в фашистском производстве вооружения».
Обстрел Англии самолетами-снарядами «Фау-1» начался с Узедома 16 июня 1944 года. Один из них упал в деловом центре Лондона. Взрывом убило более 50 женщин и детей, 216 человек были тяжело ранены. Не прошло и трех месяцев, как гитлеровцы начали применять ракету «Фау-2».
Для Вернера фон Брауна началась кровавая жатва. Надо сказать, что по официальным далеко не полным данным, «чудо-оружием» фашисты за короткое время убили тринадцать тысяч человек, несколько десятков тысяч сделали калеками. В большинстве это было мирное население Англии и Бельгии. Ракетами в Англии было разрушено и повреждено 1 200 000 зданий, в Бельгии — 20 720 зданий.
Когда брауновские ракеты начинали сеять массовую смерть, гитлеровский министр пропаганды, колченогий Геббельс, вещал через все свои радиостанции:
«Мы производим не только хорошее, основательное, но сверх того — совершенно новое во всех областях войны оружие; с ним мы связываем большие и наибольшие надежды, касающиеся ближайшего и отдаленного будущего… Новое оружие обеспечит нам превосходство в технике и будет способствовать повороту в ходе войны».
ПРОБА СИЛ
Пленный Девятаев ответил надменному фашисту:
— Германия неминуемо будет побеждена!
Летчик тогда не знал, что у него будет необыкновенное свидание с теми, кто работал вместе с фон Брауном над чудовищной машиной смерти.
До Узедома было далеко.
Широкий, неприятно пахнущий двор в три ряда обнесен колючей проволокой.
У Девятаева одна дума: бежать!
Но как? По двору шныряют автоматчики, пулеметными стволами ощетинились сторожевые вышки. Под вечер пленных наглухо закрывают в сырых и душных бараках, окна захлопывают ставнями. Михаил еле-еле ходит.
В первый год войны у него была разбита левая нога, теперь — правая. Когда перед прыжком с «кобры» переваливался за борт тесной кабины, огонь опалил обе руки и лицо. Этот американский самолет плохо приспособлен для выброски с парашютом — «кобра» калечила летчика стабилизатором. Михаил о него крепко ударился. Теперь передвигаться мог, только опираясь на доску, заменявшую костыль.
Бежать, бежать…
Вот, кажется, и представился удобный момент. Прошел слух, что их, пленных летчиков, — а здесь были собраны именно авиаторы, — повезут на аэродром и отправят на самолете. Куда — этого они не знали. Но молчаливо сговорились: в воздухе напасть на экипаж и повернуть машину к своим.
Но они не знали, что им перед посадкой на трехмоторный «брюхатый» транспортный «Юнкерс-52» наденут железные наручники, прикажут лечь вниз лицом на затоптанный дюралевый пол.
Переводчик буркнул:
— Если кто в полете поднимет башку, получит пулю.
Четыре автоматчика заняли свои места.
В новом лагере летчикам вернули ордена, погоны. Сначала допросы были похожи больше на посулы, предложения. Это была «психологическая обработка». Тут, на «пересыльном пункте», военнопленных сортировали по командам, группами куда-то отправляли.