Соучастие в убийстве

Уотен Джуда

— Я не хочу больше спорить с тобой, — сказал он.

— А я вот возьму и не уйду, — поддразнила его Юнис, но на самом деле она испугалась.

— Хочешь лягавой заделаться? — спросил он, глядя на нее странным взглядом. — Кто-то тебя подучил, да? — добавил он с одержимостью сумасшедшего.

— Ты что хочешь сказать — что я тебя продать могу? — Щеки у Юнис пылали.

Руни огляделся со смущенным видом, словно сам устыдился своих подозрений.

— Я пошутил, Юнис, — сказал он, но страх, который часто мучил его, не прошел. — Тебе не надо

было об этом говорить, — добавил он, боясь даже повторить страшное слово «могила». Он повернулся к Андерсону.

— Ну скажи, Санни, можно такое говорить, а? — спросил он ворчливо.

— Признаться, Чарли, женщин я никогда не мог понять, — дипломатично ответил тот. — Язык у них не тем концом подвешен, что ли, сами не знают, что говорят.

— Ну, положим, я и мужчин знаю, что не лучше баб, — сказал Руни.

— И то верно, Чарли, — поддакнул Санни.

— Если вы кончили меня обсуждать, я пойду, — холодно сказала Юнис.

Она направилась к двери. Бросившись за ней, Руни быстро нагнал ее.

— Не устраивай сцены, — просительно сказал он.

Она обиженно молчала.

Зазвонил телефон. Руни вернулся к столу и поднял трубку.

— …Полиция! Всюду!.. — проговорил он, побледнев.

Возле стола тревожно зазвонил сигнальный звонок.

— Облава, — сказал Руни. Он сверкнул глазами на Санни Андерсона. — Неплохая публика, ходячая добродетель, а, Санни? Видно, у тебя в глазах помутилось.

Послышались голоса. Все трое напряженно прислушивались. Голоса становились все громче. Кто-то крикнул:

— Сыскная полиция!

Телохранитель открыл дверь.

— Я смываюсь, босс, — крикнул он. — Всех хватают. Пробрались через крышу и черный ход… И в клубе уже давно сидели.

Он захлопнул дверь и побежал по коридору. Слышен был топот его ног.

— Куда он бежит? — спросил Руни. — Прихлопнут идиота.

Потом надвинулся на Санни Андерсона.

— Не заметил ни одного лягаша, а, Санни? А они тут еще днем засели. Ели и пили, ели и пили! — в бешенстве повторял он. — И будь я проклят, если они заплатили хоть один фунт. Гады! — прошипел он Санни в лицо.

Но какой-то кусочек его мозга оставался спокойным. Чего здесь нужно сыскной полиции? Кого надеется взять старший инспектор Филдс? От силы одного-двух каторжников, которых он мог бы сцапать и без облавы. Тогда к чему все это представление? Нет, тут что-то неладно, думал Руни. В нем все больше росла уверенность, что дело серьезное, какая-то новая опасность. И снова на него нахлынули подозрения: не пригрел ли он врагов в своем собственном доме. Никому нельзя доверять…

— Так ты, значит, не разглядел, что эти типы — фараоны? — спросил он, пристально глядя в глаза Андерсону.

— Ей-богу, никогда их раньше не видел, Чарли, — сказал Андерсон. — Совсем не похожи на фараонов. Я думал, они из какой-нибудь нефтяной компании. Там любят таких спортивных ребят.

— Рассказывай сказки!.. — отозвался Руни. — А не взял ли ты фунт-другой, чтобы не заметить их, Санни?

Всем

своим видом Андерсон показал, что потрясен таким предположением, однако решил, что умнее промолчать.

Руни взглянул на Юнис. Она подошла к нему, смущенно и неловко, и взяла его за руку. Она всегда проникалась сентиментальной жалостью к тем, кто попадал в беду, и была хорошим товарищем. Руни почувствовал осторожное прикосновение ее руки, мягкое пожатие, она словно хотела сказать ему: можешь на меня положиться.

Руни опять начал ругаться. Теперь он честил министра.

— Ну и негодяй! Сколько раз его подмазывал. Он же должен был предупредить меня… Я еще с ним поквитаюсь!

Он замолчал и стал прислушиваться. В коридоре было тихо, и от этого стало еще тревожнее. Руни весь напрягся. Либо его телохранители разбежались, либо их взяла полиция, и теперь коридор вообще никто не охраняет. А вдруг полиция пропустит в дом тех двух бандитов, которые за ним охотятся? Руни почувствовал, как у него повлажнели ладони, он весь вспотел. Он ринулся назад, к столу, и сел в кресло. Отсюда он мог наблюдать за дверью. Потом Руни сунул руку в ящик стола, вынул револьвер и спрятал его за чернильницей.

В конце коридора послышались легкие шаги. Они все приближались. Кто-то подошел к двери.

— Лучше отойдите оба к стене, — сказал Руни, не сводя глаз с двери.

Юнис смотрела на него с восхищением, Андерсон же все время отводил взгляд в сторону, словно не хотел напоминать Чарли о своем присутствии. Кто знает, что ждет его через минуту: Руни мог выстрелить и в него.

В дверь постучали. Руни положил руку на револьвер. Юнис и Андерсон смотрели на дверь, словно загипнотизированные.

— Это инспектор Браммел. Можно?

Руни вздохнул с облегчением и снял руку с револьвера.

— Войдите, — хрипло сказал он.

Браммел вошел, приветливо улыбаясь. Выхоленный и красивый, он скорее был похож на преуспевающего коммивояжера, чем на человека, занимающегося раскрытием преступлений.

— Вы мистер Руни? — спросил он.

— Да.

Браммел повернулся к остальным.

— А вы мистер Санни Андерсон… — Не дожидаясь ответа, он обратился к Юнис: — Кажется, не имел чести… — Он бесцеремонно оглядел ее с головы до ног. Браммел стоял, почти касаясь ее, он чувствовал теплоту ее тела, ее дыхание.

— Зачем вам знать, как меня зовут? — зло спросила она.

Браммел объяснил, что полиция записывает имена всех, кто находится в здании.

— Чистая формальность, — добавил он.

— В таком случае обойдетесь без моего имени, — ответила она.

— Вряд ли, — сказал он.

Она покачала головой.

Ему очень хотелось узнать ее имя.

— Я все равно узнаю, мисс, — улыбаясь, сказал он.

Руни пристально наблюдал за инспектором. Он слышал о нем: мягко стелет… Но должно же у него быть слабое место, подумал Руни. У каждого есть. Что это: тщеславие, алчность, похоть? Может быть, инспектор — бабник? Хорошо бы это выяснить…