Сова летит на север

Суханов Сергей Владимирович

– Пообещал, что однажды вернусь в Кипселу.

Первый стратег усмехнулся.

– Ты в это веришь?

– Я верю в Залмоксиса. Все в его руках.

Перикл пристально посмотрел на гостя.

– Насчет Залмоксиса не знаю, а вот у меня на тебя есть виды. Хочу сделать тебя Первым архонтом Пантикапея.

– Боспор? – удивился Спарадок.

Перикл кивнул. Одрис не знал, что сказать.

Все-таки спросил:

– Почему я?

Пришлось начать издалека.

– Видишь ли… Жизнеобеспечением государства занимается Коллегия стратегов. Дел хватает: набор рекрутов, назначение триерархов [59] , участие в военных судах, инспекция гаваней… Подвоз хлеба в Афины и снабжение армии и флота – тоже их задача. Забот по горло! Никто из них не рвется в варварские земли: у каждого семья, дети, виноградники, оливковые рощи… Сам понимаешь – мало кто готов бросить обустроенный быт в Афинах, чтобы начать жизнь заново на Боспоре… Я могу приказать, но это значит – нажить врага себе и Афинам. Высылая человека в колонию против его воли, ты обрубаешь его корни. Такой человек меняется, но ты узнаешь об этом слишком поздно – когда он начинает платить дань врагам, а корабли под чужим вымпелом чувствуют себя в гавани города как дома.

59

Триерарх – спонсор и командир военного корабля.

Собеседник слушал без интереса, и Первый стратег это заметил. Он знаком приказал виночерпию налить вина в ритон. Выпив, продолжил, но сменил тон. Теперь его слова звучали жестко.

– Ты – моя собственность. Мы оба понимаем, что, как раб, ты обречен на жалкое существование. Особенно после побега. К тому времени, когда ты заработаешь денег на выкуп… если я еще на него соглашусь… тебе будет уже не до царских амбиций. Я предлагаю достойную жизнь. Более того – почет и богатство. Разумеется, простой раб никогда бы не взлетел до таких высот. Но ты – сын Тереса. Так что соглашайся.

Спарадок молчал.

Поняв, что запугать фракийца не получится, Перикл заговорил мягче:

– Я мало кому доверяю в Совете пятисот, слишком много там осталось соратников Кимона. Я видел тебя в деле, оценил твою мертвую хватку. Именно такой человек нужен мне в Пантикапее. Я знаю, ты не забудешь, из какой грязи я тебя вытащил, поэтому будешь мне верен. Так?

Одрис кивнул.

– Ну? – Первый стратег закипал яростью.

Он снова готовился угрожать. Что этот раб возомнил о себе? Все еще надеется вернуть трон одрисов. Пустое дело! Какие еще доводы ему нужны? Придется выложить последний аргумент, неожиданный и веский.

Перикл справился с собой. Сел на ложе, уперев руки в колени.

– Кстати, у тебя ведь есть сын – Севт.

– Я смотрю, ты обо мне все знаешь, – усмехнулся Спарадок.

– Собрал, что смог, – Первый стратег улыбнулся одними губами. – Должность обязывает.

– Тогда ты знаешь, где он.

– Конечно – у бизалтов. Почему они не выдали его Ситалку?

– Потому что я любил их, а они – меня.

– Как считаешь, – Перикл заговорил вкрадчиво, – Севт достоин стать царем одрисов? Лично я думаю, что – да. У Афин хватит денег, чтобы помочь ему в этом. Почему бы, например, Совету пятисот не пригласить на переговоры вождей тех племен, которые платят дань одрисам? Меландины, тринипсы и тины с берегов Понта, треры и трибаллы из долины Метра с удвоенной яростью будут бороться против наместников Ситалка, услышав звон афинского золота.

В глазах Спарадока впервые за весь разговор зажегся огонек интереса. Далекий Боспор казался ему краем земли, жалким и убогим местом, куда уползают несбывшиеся надежды, чтобы тихо растаять под холодным северным солнцем. Но после этих слов… Неужели сбудется самая сладкая мечта – о том, чтобы его потомки правили Фракией?

– Ты хочешь услышать ответ? – тихо спросил он.

– Да.

– Клянусь Залмоксисом, я – твой должник, и ты не пожалеешь о сделанном выборе.

– Отлично! – Первый стратег довольно улыбнулся. – Не знаю, как Залмоксис, но Зевс меня услышал.

После этого Перикл углубился в технические детали:

– Получишь вольную. Припишем тебя к моему дему, так я смогу выступить в качестве поручителя… Побудешь какое-то время метеком, а на первом же сходе Народного собрания сделаем тебя полноправным гражданином Афин. Это противоречит моему же закону, но я сумею объяснить Коллегии девяти архонтов, что речь идет о благополучии страны. Да и жалованье из казны тебе – как клеруху [60] – платить не надо… На заседании пританов предложу твою кандидатуру в качестве Первого архонта Пантикапея. У меня будет железный аргумент: ты долго жил в Ольвии. Царская кровь – это важно, чтобы Совет Ареопага не фыркал. Землю для ценза тебе отрежут в самой колонии… И Совет пятисот, и Народное собрание согласятся с мнением архонтов. О том, чтобы собрать кворум, я позабочусь. В конце концов, поставки зерна имеют прямое отношение к безопасности государства, а за нее отвечаю именно я. Ну да, пока никаких заслуг перед Афинами у тебя нет… Как, впрочем, и у посла Фракии Садока, сына Ситалка, но это не помешало ему получить афинское гражданство.

60

Клерух – житель колонии-клерухии, который сохранял права афинского гражданина, но пользовался участком земли – клером – на правах арендатора.

– Как он?

– Никак! Деньги отца пропил… Я выбил ему пенсию – четыре обола в день. Этого достаточно для скромной жизни в Афинах, столько архонт зарабатывает. Еще он сдает единственного раба внаем – за пару оболов. И все спускает в дешевых диктерионах [61] . Иногда еле доплетется на Пникский холм. Но Ситалк – наш союзник, а Садок – гражданин Афин, поэтому мы терпим… Может, он еще пригодится, если бросит пить.

Перикл снова подозвал виночерпия.

Отхлебнув вина, заметил:

61

Диктерион – публичный дом, где работали диктериады – проститутки.

– Да, еще важный момент. У тебя акцент, это ладно, боспорские греки сами говорят на ионийском диалекте. Даже в Элладе разговаривают на четырех диалектах. Но имя… С таким именем останешься в их глазах метеком. Пусть будет…

Он задумался.

– Спарток! Не аристократическое, но лучше, чем твое фракийское… Устраивает?

Одрис кивнул. Грек довольно потянулся к нему ритоном.

– Ну, что! Поздравляю с началом новой жизни.

По галерее разнесся звон металла.

Солнце тонуло в Сароническом заливе. Пламенеющий над Пиреем багровый закат измазал паруса кораблей кровью. Тень наползала из-за холма Нимф, накрывая вороновым крылом Ареопаг, агору и уже дотягиваясь до надгробий Керамика. Афина Воительница над стеной Акрополя медленно прикрывала веки.

Город готовился к ночи.

3

Раздвинув тяжелую портьеру, Первый архонт Феодор выскочил из парилки. Вместе с ним в зал ворвались клубы горячего влажного воздуха.

– Ты меня пересидел, – с блаженной улыбкой проговорил Перикл.

– Стареешь, стратег, – засмеялся Феодор, плюхнувшись на застеленную овечьей шкурой скамью.

– Да ладно, можно подумать, ты у нас эфеб… С брюшком!

Оба расхохотались.

Ткань снова раздвинулась – в зал скользнул тонкий юноша, обнаженный и розовый от пара. Бросив на Феодора смущенный взгляд, заторопился в кладовую. Первый архонт зажмурился – не то от усталости, не то вспомнив что-то приятное. Затем до хруста потянулся и стал внимательно разглядывать закуски на трапедзе [62] .

62

Трапедза – стол для угощения.

Довольно заявил:

– Твоя парилка – это что-то! Особенно мне понравилось, когда ты плеснул пива. Кто тебя этому научил?

– Скифы. Ну, ты знаешь… Конники, которые следят за порядком на улицах. Они в парилке так иной раз чудят. Прости меня, Гестия, Дева непорочная и благостная… Представляешь, стебли конопли бросают прямо на раскаленные камни. От них пар валит, а дух такой… пряный, с кислинкой, закачаешься. Скифы орут, прыгают, в глазах безумная радость… Нет, лучше этого не видеть.