Совершенство
Шрифт:
Потому что дверь мне открывает именно Нестеров и на короткое мгновение мы застываем друг перед другом в напряженном молчании. Не знаю, что творится у него в голове, но у меня перед глазами против воли встает картинка того, как я лежу на его коленях, а Марк заносит руку для удара по моим ягодицам. Дыхание учащается, а в груди расползается тягучий томительный жар, горячей лавой стекая к низу живота.
— Входи, — произносит он безучастно, а я вынуждена несколько раз моргнуть, чтобы прогнать из сознания непрошенные воспоминания. — Лера занята на кухне, а Ник
И, как ни в чем ни бывало, он разворачивается и уходит, а я коротко отвечаю его удаляющейся широкой спине, обтянутой тканью черной рубашки-поло:
— Ясно, — и иду следом через узкий холл прихожей в просторную гостиную.
Большую ее часть занимает диван, пара кресел и камин. На стенах картины с городскими пейзажами. Круглый столик у дивана уже заставлен посудой с закусками.
— Лана, привет, — улыбается Дубинина, входя из кухни с деревянной менажницей в руках.
На Лере свободное платье с яркими этническими узорами. Многие почему-то ошибочно считают, что такая одежда способна скрыть недостатки фигуры, однако Дубинину подобный фасон делает еще более бесформенной.
— Тебе помочь? — участливо спрашивает у хозяйки Нестеров, но девушка отмахивается:
— Не нужно, Марк, я почти закончила. И Ник скоро подойдет, — она ставит наполненную орехами, фруктами и сыром менажницу на стол. — Располагайтесь пока. И включите музыку, если не сложно.
И уходит, оставляя нас вдвоем. Чувствуя непривычное смущение и не представляя, о чем вообще разговаривать, отхожу к панорамному окну, глядя на краски закатного неба, с каждой минутой становящиеся всё ярче и ярче.
Однако демонстративное любование городом не избавляет меня от необходимости общаться с Нестеровым, потому что с заданием включить на умной колонке негромкий лаунж он справляется слишком быстро и вскоре оказывается за моей спиной на расстоянии пары шагов, выводя из равновесия неизменным ароматом бергамота и вообще одним своим присутствием.
— Ты знала, что наш город похож на Сан-Франциско? — спрашивает он, пока я пытаюсь взять себя в руки.
Я боялась, что Нестеров заговорит о вчерашнем, но он умело начал разговор так, что, вспыхнувшие внутри меня возмущение и скепсис мгновенно стерли смущение и страх перед ним:
— Боюсь даже представить, чем именно. Сан-Франциско — культурный и финансовый центр, а у нас — край света, полный панельных «хрущовок», кирпичных «брежневок», азиатских туристов, чаек и «долгостростроев».
— Как минимум, рельефом, — невозмутимо отзывается Нестеров и, возможно, мне кажется, но расстояние между нами сокращается. — А по количеству видовых площадок и мостов он даже выигрывает.
В Сан-Франциско я была данным давно, еще до развода родителей, и он показался мне прекрасным, полным свободы, эдаким городом-бунтарем с неповторимым характером и атмосферой. Сравнивать его с полным скуки и серости местом, где прошла большая часть моей жизни, кажется неправильным, глупым и кощунственным.
— Зато проигрывает по качеству, — отзываюсь я, украдкой взглянув на Нестерова
Волевой подбородок покрыт короткой темной щетиной, четко очерченные скулы оттенены игрой света, а в бутылочной зелени глаз отражается закатное солнце. В отличие от меня, Марк смотрит в окно по-настоящему увлеченно. Как и рассуждает о нашем городе, в котором, безусловно, души не чает.
— Лана, Марк, — здоровается Никита, вошедший в гостиную.
Он только из душа. Белая футболка липнет к влажной коже на груди и плечах, а мокрые волосы он все еще промокает полотенцем. Джинсы, свободно висящие на узких бедрах, оставляют простор для фантазии. Взгляд блондина прикован ко мне и когда я кивком здороваюсь, Сахаров с состраданием спрашивает:
— Как ты после вчерашнего?
— В порядке, — отзываюсь нехотя, заметив, что Марк тоже внимательно следит за моей реакцией и ждет ответа. — Но после шумихи, поднявшейся в соцсетях, хочу взять тайм-аут на несколько дней.
В гостиной снова появляется Лера с бутылкой вина в руках. Она вручает ее Никите, чтобы открыл.
— Тайм-аут? — оживленно переспрашивает она. — Это значит отдых?
Улыбаюсь, поудобнее устраиваясь на диване.
— Что-то вроде того. Дам себе собраться с мыслями, а остальным — найти новые события для обсуждения.
— И как ты собираешься отдыхать от того, что многие и без того считают прокрастинацией? — Марк словно специально садится рядом со мной, оставляя Никите и Лере места напротив.
— Блогерство — не безделье, — бормочу я, чувствуя, как пружины дивана прогибаются под его весом и инстинктивно отодвигаюсь немного дальше. — Ты просто в этом ничего не смыслишь. А вообще я пока еще не придумала, чем заняться.
Сахаров наливает вино в бокалы, но я отказываюсь от алкоголя, предпочтя ему вишневый сок. Лера садится в кресло справа от меня, но тут же взволнованно вскакивает и восклицает:
— А я придумала! Завтра мы с Ником собираемся поехать с палатками на один из необитаемых островов. Марк раздумывает над тем, чтобы составить нам компанию. Я бы хотела, чтобы и ты присоединилась, — воодушевленно начинает она, но тут же хмурится: — Правда, возможно Аня тоже поедет, но это было бы для вас хорошей возможность помириться…
— Аня не сможет, — произносит Марк, прежде, чем я успеваю отказаться по причине ее присутствия. — Она вечером улетает в Москву к брату на несколько дней.
Никита улыбается и пристально смотрит на меня, словно хочет взглядом выразить то, что не может произнести вслух. И всё же резюмирует:
— Тогда у тебя нет причин отказаться.
Беру из коробки-ассорти на столе шоколадный трюфель и кладу в рот, мысленно взвешивая все «за» и «против» подобного отдыха. С одной стороны, Сахаров недвусмысленно намекает на то, что очень хотел бы меня там видеть. С другой — там будет Марк, от которого я тщетно намеревалась держаться подальше.
— Никогда не отдыхала «дикарями» и вообще предпочитаю комфорт, — произношу я с сомнением. А где это вообще? И как вы хотите туда добраться?