Совершенство
Шрифт:
Лера с готовностью сообщает:
— Завтра в двенадцать на причале будет ждать яхта, которая отвезет нас и через три дня вернет в город. Мы ездили на этот островок с друзьями пару лет назад, было здорово.
Пока трюфель с ликером Куантро тает во рту, я обдумываю предложение. Не сумев выбросить из головы сравнение нашего города с Сан-Франциско, вспоминаю, что там тоже есть своя шоколадная фабрика — Гирарделли, а у нас — Приморский кондитер. И, пожалуй, их трюфели с алкогольными начинками — единственное по чему я стану скучать, когда навсегда уеду отсюда.
— Разве для морского отдыха еще не холодно?
— Да, для купания еще рановато, — соглашается Ник. — Но шум прибоя и разговоры у ночного костра от нас никуда не денутся.
— Возьмем сапборды, чтобы дойти на них до соседних островов, — воодушевленно подхватывает Дубинина. — Будем ловить морских ежей и гребешков, дышать морским бризом. Тебе понравится, я уверена!
В то время, как они вдвоем уговаривают меня, Марк молчит, сосредоточенно просматривая сканы каких-то документов на экране смартфона и, кажется, ему абсолютно безразлично, поеду я или нет. Пожалуй, это хороший знак. Еще бы он, постоянно занятый работой, не считал блогерство бездельем.
— Ты же хотела тайм-аут? Так путешествие на остров — такой тайм-аут, что лучше не придумаешь, — продолжает Лера.
Представляю, как выгодно буду смотреться в новом купальнике на ее фоне и отвечаю:
— Ладно.
Дубинина хлопает в ладоши от искренней радости, вызванной моим неожиданным согласием и предлагает тост в ознаменование отличного отдыха, который ждет нас впереди.
Какое-то время мы увлеченно обсуждаем детали предстоящей поездки. Продумываем, что нужно взять с собой и чем будем заниматься, оказавшись вдали от цивилизации.
Я почти не участвую в беседе, стараясь избегать общения с Нестеровым, лишь отвечаю на вопросы, которые адресованы мне напрямую. Вместо этого мысленно перебираю собственный гардероб и по одной таскаю трюфели с разными начинками из коробки. За Куантро следует Бейлис, Егермейстер с изюмом, и клюква с коньяком. Обычно я не такая сладкоежка, но, кажется, это вчерашний стресс дает о себе знать.
Вечер проходит спокойно, а ближе к одиннадцати я помогаю Лере убрать посуду со стола, унося пустые тарелки в кухню, где она, звеня стеклом и металлом столовых приборов, складывает их в посудомойку. Во время этого нехитрого занятия Дубинина делится со мной воспоминаниями о предыдущем отдыхе на острове и заверениями в том, что я тоже буду в восторге от нашего короткого путешествия.
Нестерову кто-то звонит, и он уходит на террасу, чтобы поговорить по телефону, а я рада, что его темный силуэт не мелькает перед глазами, позволив, хоть на мгновение почувствовать себя расслабленно.
Когда я возвращаюсь в гостиную Сахаров поднимается с кресла, в мгновение оказывается рядом и порывисто перехватывает моё запястье.
— Рад, что ты согласилась, — шепчет он, опаляя горячим дыханием кожу на моей щеке.
Таю от его нежного прикосновения и ощущения, что нужна ему. Отвечаю с лукавой улыбкой:
— Исключительно из-за тебя, Ник.
Мгновение мы смотрим друг на друга проникновенными и многообещающими взглядами, а потом
— Милана, ты не докинешь меня до дома? Я сегодня без машины, — произносит он, выжидательно посмотрев на меня.
«Скажи, что тебе не по пути и продиктуй номер такси», — советует чертенок, но я понимаю, что это будет невежливо.
Не после того, как Нестеров помог мне, когда я в этом нуждалась, да ещё и заставил почувствовать себя обязанной, оплатив ремонт машины.
— Я живу на Алексеевской сопке, тебе по пути, — добавляет Марк, с легкой полуулыбкой.
Советчик на моем плече испуганно охает, прячется за моей шеей и выглядывает оттуда:
«Он что меня слышит?»
Вряд ли. Скорее догадался, что я не горю желанием оставаться с ним в одной машине. И несмотря на то, что внутри всё противится этой затее, с демонстративной любезностью отвечаю:
— Конечно.
Вместе мы прощаемся с хозяевами дома, договорившись встретиться завтра на причале. Лера тепло обнимает меня, а Никита пожимает руку, задержав мои пальцы в своей ладони чуть дольше, чем следовало бы. Выходя на улицу вместе с Марком, я всё ещё чувствую приятные искорки, скачущие внутри оттого, что я нравлюсь Сахарову и все идет прямо по намеченному мной плану.
На главной дороге шумят машины, но здесь тепло и тихо. Ни ветерка. Расстелившееся над нами темно-синее полотно неба усеяно звездами, а значит, погода завтра будет хорошей.
— Ты не хотела ехать из-за меня? — нарушает молчание Нестеров, когда мы подходим к моему БМВ и добавляет, откашлявшись. — Наверное, я должен извиниться за вчерашнее. Просто вечер был напряженный. И твое поведение выбесило. Да и пощечин мне никто до тебя не давал.
«Ого, извинения?! Неожиданно, — высовывается из-за плеча чертенок. — И очень непохоже на Нестерова, смотри как ему неловко».
Но Марк не похож на человека, испытывающего неловкость. Голос твердый и уверенный. Скорее, он относится к извинениям как к обусловленной этикетом необходимости.
Сажусь за руль и отвечаю Марку:
— А мне никто до тебя не дарил сирень. Считай, мы квиты.
— Какой-то неравноценный обмен, — усмехается он, устраиваясь на переднем пассажирском сиденье и отодвигая его назад, чтобы вытянуть вперед длинные ноги, обтянутые темными джинсами. — Мне казалось, что ты тоже сожалеешь о содеянном.
Вот значит, как. Он что, рассчитывал, что я тоже извинюсь? Нетушки. Пожав плечами, выезжаю с парковки:
— Тебе казалось. Если бы у меня появилась возможность отмотать время назад я, разве что, вмазала бы Зориной посильнее. Ты можешь думать, что хочешь, но она умышленно порвала мне платье. И я не та, кто подставит вторую щеку после удара по первой.
Моя показная кровожадность не производит на Нестерова ожидаемого эффекта. А зря. Подсознательно мне хочется запугать его так же, как он запугал меня. Хочется, казаться сильнее, чем есть на самом деле. Но то ли я слишком неубедительна, то ли Марк такой бесстрашный. Он беззаботно отзывается: