Совесть
Шрифт:
Вся повесть А. Якубова настроена на волну диспута, диалога. Она от начала и до конца пестрит вопросами. Соприкасаясь с новыми явлениями, писатель и его герои пробуют разобраться в них, найти критерии оценки. А явления эти на каждом шагу ставят под сомнение привычное, то, что прежде казалось незыблемым.
На вечеринке в молодежном кафе поэт Убай рассказывает притчу о двух сестрах, вышедших замуж за грубых, заносчивых парней. Младшая безропотно сносила оскорбления и побои, старшая же повела себя иначе. Вскоре после развода она уехала в город и поступила в институт. Первую, как водится, хвалили за терпение, за верность семейному очагу, вторую — столь же безоговорочно
Но спустя несколько лет деревенская молва сделала крутой поворот. Старшая сестра закончила институт, стала гордостью кишлака. А младшая так и зачахла на побегушках у мужа. «Вот я и хочу спросить… — закончил свою притчу Убай, — кто из этих девушек более достоин уважения? Старшая, что отстояла свое человеческое достоинство, или младшая, которая, боясь сплетен и пересудов, покорилась невежественному мужу и стала его рабыней?»
И председатель колхоза Тураб, тот тоже подбрасывает свою вязанку хвороста в костер обсуждений: «У нас существуют старые обычаи, традиции, которые вошли в нашу плоть и кровь с молоком матери. Как быть с ними? Отбросить и смеяться над ними или поддерживать их?»
Внешне писательская манера не слишком-то изменилась в повести «Птица жива крыльями». Все то же чередование ракурсов, проблем, характеров (сцены городские и сельские, производственные и семейные, будни архитекторов, киноработников, дехкан). Все та же изобретательность в разработке интриги (жена Акрама Саяра, снимаясь в фильме, не столько играет роль, сколько проигрывает мысленно возможный вариант своей жизни; «Многое в сценарии напоминало Саяре ее собственную судьбу»), И тем не менее трансформация художественного почерка очевидна. Только не внешняя, а внутренняя, глубинная.
Роман «Трудно быть мужчиной» тяготел к жесткости, категоричности выводов. Его опорным словом была бескомпромиссность. Никакой уклончивости, никаких потачек Эргаеву. Добро против зла, правда против лжи, самоотверженность против шкурничества. В повести «Птица жива крыльями» эта четкая графика противостояния размыта. Логика императивов уступила место логике парадоксов, провозглашение непререкаемых истин — выяснению истинности. И ключевое понятие текста уже не бескомпромиссность, а сложность.
А сложны в этой повести и обступающие персонажей производственные проблемы: как строить, как соединить индустриальные методы с красотой, как, преодолев архаику, сохранить, сберечь национальную самобытность зодчества.
Сложны здесь и проблемы нравственные: аскетизм и потребительство, требования к себе и требования для себя. Младший браг архитектора, колхозник Нартаджи, всецело убежден, что Акрам избаловал свою жену, что ее взвинченность — от блажи, от городских соблазнов, от забвения традиций. Что ж, в поведении Саяры и впрямь сквозит вызов: это ее бегство от мужа, этот ее приезд в кишлак с компанией киношников, эта бравада раскованностью… Но так ли уж мудры, так ли уж благотворны заповеди Нартаджи? И Акрам не без оснований возражает ему: «Чем читать мне мораль, лучше подумай о своей семье. Посмотри, в кого ты превратил жену! Даже рабыня не бывает до такой степени измучена и бесправна!»
Но главное — сложны в произведении сами герои. Каждый — со своей программой, своей мечтой о счастье, со своей неудовлетворенностью. Саяра страшится инерционного ритма бытия, адаптации к обыденности, жалкого прозябания, не сулящего ни взлета, ни разнообразия впечатлений. Акрама гнетет творческий кризис, недовольство собой, холодной тяжеловесностью своих архитектурных решений. Хамида бунтует против патриархальных догм, предписывающих послушание мужу, безропотность,
Писатель относится к порывам и запросам своих персонажей без предубеждений. Ему важно выслушать каждого, сравнить всевозможные резоны, проникнуть с поверхности фактов в их глубину. Возмущаясь ветреностью Саяры, Акрам саркастически одергивает себя: «Если тебе Саяра не по нраву, то почему в свое время не женился на той, которую тебе сватала мать? Она бы исправно готовила тебе обед, нянчила детей, охраняла бы твой покой и уют». По всей повести А. Якубова разлита ирония над готовыми рецептами, над спасительными панацеями. Не всякая традиция плоха, не всякая новация — благо? Тогда чего же проще — «хорошее надо взять, а плохое отбросить». Но, как замечает Тураб, «это просто сказать, а в жизни все получается иначе».
Ах уж эти альтернативы: сельское — городское, архаичное — современное! Ах эти категорические или — или! Они сплошь и рядом не приводят к истине, но затуманивают ее. А истина для А. Якубова слита с человечностью, с гармонией индивидуального и общего, с„уважением к личности. И подлинны только такие нравственные ценности и решения, которые раскрепощают и возвеличивают душу, высвобождают созидательную, творческую энергию. К этим ценностям, к этим решениям идут и Саяра, и Хамида. Первая преодолевает искушения мнимой свободы от обязанностей, вторая порывает путы, которые лишали ее самостоятельности, обрекали на разлад с совестью.
Повесть «Птица жива крыльями», казалось, свидетельствовала о постоянстве интересов автора. Она закрепляла его репутацию исследователя современности, разведчика новых конфликтов. Как ни парадоксально, к историческому роману писателя тоже привела злоба дня. Дело в том, что на стыке шестидесятых — семидесятых годов развернулась дискуссия о судьбе книгохранилища Улугбека. По этому поводу в печати высказывались самые разноречивые толки И, захваченный ими, А. Якубов намеревался создать чуть ли не приключенческую повесть об исчезнувших фолиантах, предложив свою версию событий. Однако в процессе работы титаническая фигура Улугбека оттеснила первоначальный замысел на второй план. Впрочем, отход от нынешней действительности был недолгим.
Опубликованный в 1977 году роман «Совесть» сохраняет в себе устойчивые генетические признаки прозы А. Якубова.
Как и прежде, художник создает прихотливую композиционную структуру, где у каждого персонажа есть своя сольная партия, где каждый поочередно попадает в фокус лучей.
Как и прежде, он равно внимателен и к событийной, и к психологической канве.
Как и прежде, увлечен расследованием случившегося.
Столь же очевидно пристрастие автора к определенному типу характеров. Подобно Муяссар из романа «Трудно быть мужчиной», Латофат жила книжными идеалами, романтизированными представлениями о людях. Черты другого героя книги, Эртаева, просвечивают в портрете преуспевающего дельца Джамала Бурибаева. Та же склонность к демагогии, та же обходительность, скрывающая волчью хватку. Есть свой «прототип» и у председателя колхоза Атакузы Умарова. Это Тураб из повести «Птица жива крыльями». Своенравный, властный, лукавый Тураб, который противоречивостью своих поступков озадачивал окружающих.