Совесть
Шрифт:
Мухиддин угодничает перед молодым правителем, охаивает Улугбека и его сподвижников, выдает тайну исчезновения книг из библиотеки.
Али Кушчи отвергает любые сделки, даже те, от которых зависит спасение. Будь то уговоры стать придворным астрологом или летописцем.
Это сравнение поступков скрывает в себе более глубокий философский подтекст. Речь идет не только о цене жизни, но и о ценностях жизни. О нравственных уроках, которые имеют непреходящее значение, которые актуальны и сегодня.
Отрекшись от Мирзы Улугбека, Мухиддин отрекся от своего призвания,
Али Кушчи вышел из темницы несломленным. Изощренной жестокости палачей он мог противопоставить только одно — верность убеждениям, верность истине. И эта верность помогла ему сохранить как достоинство человека, так и достоинство ученого.
Все оставшиеся годы Али, как мог, поддерживал «горение свечи Улугбека». И он не дал ей погаснуть во мраке объявшей Маве-раннахр реакции. Его стойкости, его подвигу — и это исторический факт — мы обязаны сохранением сокровищ Улугбека, тех трудов, тех астрономических таблиц, которые ускорили прогресс мировой цивилизации.
Книга А. Якубова приблизила к нам далекую и грозную эпоху Тимуридов, обозначила нерасторжимые связи между прошлым и настоящим, преемственность гуманистических традиций. В узбекской исторической прозе это социально-аналитическое полотно по праву занимает место рядом с таким выдающимся творением, как роман Айбека «Навои».
Между тем обращение писателя к «преданьям старины глубокой» было в общем-то неожиданным. Слишком уж прочно его имя ассоциировалось с проблемами современности. На протяжении двух десятков лет.
Первая повесть Адыла Якубова «Ровесники» увидела свет в 1951 году. Тогда ее автору исполнилось только двадцать пять лет. Однако короткая биография вместила в себя многое.
Позади было трудное детство. Особенно трудное после того, как отцу, видному партийному работнику, пришлось испытать несправедливые обвинения.
Позади были годы работы в колхозе, где подростки заменили призванных на фронт мужчин.
Позади были добровольный уход в армию, участие в боях с японцами, пять долгих лет службы близ Порт-Артура.
Там, на Дальнем Востоке, А. Якубов и начал свою повесть. Он писал, воскрешая в памяти пейзажи узбекской земли, голоса друзей. И память смягчала горечь разлуки с домом, с родными и близкими.
А после демобилизации — университет, созданные еще в студенческие годы рассказы для детей, жадная, каждодневная учеба у мастеров. Но позволю себе процитировать несколько строк из письма А. Якубова: «Из писателей, более всего повлиявших на меня своим творчеством, хочу назвать А. Кадыри и Айбека. Очень увлекался прозой Г. Гуляма, а потом уже оценил и А. Каххара. Я уж не говорю о русской классике. Ее я целиком перечитал в армии (была у нас в доме офицеров корпуса, где я служил, разумеется, рядовым, очень хорошая библиотека, и я все свободное время проводил там)».
И еще одно обстоятельство, определившее формирование таланта. Это — журналистика. Став собственным корреспондентом «Литературной газеты», писатель много ездил по республике, бывал на заводах, на стройках, в колхозах. И встреча с реальной жизнью, с реальными проблемами воспитывала принципиальность, неприязнь к упрощениям, лакировке.
Вот и в своих произведениях — вспомним повести «Мукаддас», «Смятение» — А. Якубов стремился к острой конфликтности, к изображению борьбы характеров, к трезвому анализу послевоенного сельского бытия.
А пережитое в детстве и отрочестве особенно полно отозвалось в романе «Трудно быть мужчиной» (1966). Вплоть до прямых параллелей между автором и главным героем, до совпадения анкетных данных.
Повествование А. Якубова ориентировано на суровую правду военного быта: похоронки, отчаяние вдов, самоотверженность женщин, взваливших на свои плечи непривычную мужскую ношу, бескорыстная готовность поделиться последним с ленинградцами, эвакуированными из осажденного города. Как и Михаил Пряслин из романа Ф. Абрамова «Братья и сестры», Машраб становится опорой колхоза. Он и работник, и кормилец, и заступник.
Узбекский писатель если и не всегда, то очень часто смотрит на происходящее глазами своих молодых персонажей. Их мировосприятие привносит в книгу поэтические, романтические тона (недаром же Машраб — начинающий поэт, восторженный почитатель лирики Уйгуна и Зульфии). Оно усиливает атмосферу нравственного максимализма, эмоционально бескомпромиссной реакции на лицемерие, приспособленчество, стяжательство. Наконец, оно по-своему обусловливает даже энергичный темп сюжетного развития. Такие коллизии, как разоблачение карьериста Эртаева и его прихвостней, окутаны дымкой интригующих тайн и приключений. Вместе со своими приятелями Машраб выслеживает преступников, раскрывает их махинации с зерном. Причем столкновения, начавшиеся с мальчишеских выходок и демаршей, быстро перерастают в подлинное моральное противоборство. Противоборство, которое строго, по-взрослому экзаменует подростков, учит их ответственности за идеалы.
Роман «Трудно быть мужчиной» примечателен еще и тем, что в нем кристаллизовались особенности писательской манеры. Это пристрастие к многоплановому, многолинейному повествованию, позволяющему создать галерею характеров; это увлечение динамикой действия, резкими поворотами и осложнениями фабулы; это сочетание психологического и социального, нравственного исследования.
Словами: «Будем взрослыми!» — завершается и следующая работа писателя — повесть «Птица жива крыльями» (1970).
Да, новая повесть А. Якубова тоже о молодых. И тоже о по-взрослении. Только молодежь эта — другая, конца шестидесятых годов. И круг ее забот совсем иной. Не кусок хлеба, а творческая самоотдача, полнота самореализации.