Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Смоленский Борис Моисеевич

14. «Уходило солнце. От простора…»

Уходило солнце. От простора У меня кружилась голова. Это ты та девушка, которой Я дарил любимые слова. Облака летели — не достанешь, Вот они на север отошли… А кругом, куда пойдешь иль взглянешь, Только степь да синий дым вдали. Средь прохлады воздуха степного Легких ощутима глубина. Ветер налетел… И снова, снова Ясная вставала тишина,— Это ночь. И к нам воспоминанья Темные раздвинули пути… Есть плохое слово «расставанье» — От него не скрыться, не уйти. 1939

15. «Мы вышли в сад…»

Мы вышли в сад (Ты даже позабыла Надеть пальто). А нас встречает осень. Она

хрустит, Так лишь хрустят суставы Замерзших пальцев, И к ногам слетает Упругим яблоком, Блестящим и холодным. Мы вышли в сад. И нам понятно стало, Что детство кончилось, Что этот сад, Где раньше Мы бегали, Ловили птиц, Смеялись, — Теперь нам дорог Как воспоминанье. Калитка скрипнула. Мы повернули вправо И по мощеной улице пошли. Тому назад лет десять, По утрам, Когда рассвет невнятно начинался Здесь шел пастух, А перед ним покорно, Сосредоточенно брели коровы. И мы задумались… Но вдруг из-за угла, Подрагивая и гудя истошно, Тяжелый показался грузовик. За ним еще один. Мы поспешили Скорее удалиться с мостовой. Шоферы презирали нас, наверно. Мы молоды, свободны, Нам не нужно О прошлом, о далеком вспоминать. Нам некому завидовать: Мы сами Огромный поворачиваем мир. И то, что раньше в этом городке Ютилось тихо и беспечно жило, Вставало утром и на рынок шло, И перед домом клумбы разбивало,— Мы взяли в руки! И, как в сказке, вырос Прекрасный город силы и здоровья, Веселым юношей с веселыми глазами! …………………… Тебе не холодно? Накинь мое пальто, Взгляни кругом. Ты видишь — этот город Упорной нашей дружбой зарожден. 1940

16. «Ты помнишь дачу…»

Ты помнишь дачу И качели Меж двух высоких тополей, Как мы взлетали и немели И, удержавшись еле-еле, Смеялись, А потом сидели В уютной комнате твоей? Был час, когда река с луною Заводит стройный разговор, Когда раздумывать не стоит И виснут вишни за забор. На дачку едешь наудачку — Друзья смеялись надо мной: Я был влюблен в одну чудачку И бредил дачей и луной. Там пахло бабушкой и мамой, Жила приличная семья, И я твердил друзьям упрямо, Что в этом вижу счастье я, Не понимая, что влюбился Не в девушку, а в тишину, В цветок, который распустился, Встречая летнюю луну. Здесь, ни о чем не беспокоясь, Любили кушать и читать; И я опаздывал на поезд И оставался ночевать. Я был влюблен в печальный рокот Деревьев, скованных луной, В шум поезда неподалеку И в девушку, само собой. 1941

17. «Бывает так, что в тишине…»

Бывает так, что в тишине Пережитое повторится. Сегодня дальний свист синицы О детстве вдруг напомнил мне. И это мама позабыла С забора трусики убрать… Зимует Кунцево опять, И десять лет не проходило. Пережитое повторится… И папа в форточку свистит, Синица помешала бриться, Синица к форточке летит. Кляня друг друга, замерзая, Подобны высохшим кустам, Птиц недоверчивых пугая, Три стихотворца входят к нам. Встречает их отец стихами, Опасной бритвою водя. И строчки возникают сами, И забывают про меня. 1941

18. ОДЕССА, ГОРОД МОЙ!

Я помню, Мы вставали на рассвете: Холодный ветер Был солоноват и горек, Как на ладони, Ясное лежало море, Шаландами Начало дня отметив, А под большими Черными камнями, Под мягкой, маслянистою травой Бычки крутили львиной головой И шевелили узкими хвостами. Был пароход приклеен к горизонту, Сверкало

солнце, млея и рябя, Пустынных берегов был неразборчив контур… Одесса, город мой! Мы не сдадим тебя! Пусть рушатся дома, хрипя в огне пожарищ, Пусть смерть бредет по улицам твоим, Пусть жжет глаза горячий черный дым, Пусть пахнет хлеб теплом пороховым, Одесса, город мой, Мой спутник и товарищ, Одесса, город мой, Тебя мы не сдадим. 1941

19. «Мне противно жить не раздеваясь…»

Мне противно жить не раздеваясь, На гнилой соломе спать. И, замерзшим нищим подавая, Надоевший голод забывать. Коченея, прятаться от ветра, Вспоминать погибших имена, Из дому не получать ответа, Барахло на черный хлеб менять. Дважды в день считать себя умершим, Путать планы, числа и пути, Ликовать, что жил на свете меньше Двадцати. 1941

20. ОЖИДАНИЕ

Мы двое суток лежали в снегу. Никто не сказал: «Замерз, не могу». Видели мы — и вскипала кровь — Немцы сидели у жарких костров. Но, побеждая, надо уметь Ждать, негодуя, ждать и терпеть. По черным деревьям всходил рассвет. По черным деревьям спускалась мгла. Но тихо лежи, раз приказа нет, Минута боя еще не пришла. Слушали (таял снег в кулаке) Чужие слова, на чужом языке. Я знаю, что каждый в эти часы Вспомнил все песни, которые знал, Вспомнил о сыне, коль дома сын, Звезды февральские пересчитал. Ракета всплывает и сумрак рвет. Теперь не жди, товарищ! Вперед! Мы окружили их блиндажи, Мы половину взяли живьем… А ты, ефрейтор, куда бежишь?! Пуля догонит сердце твое. Кончился бой. Теперь отдохнуть, Ответить на письма… И снова в путь! 1942

21. ВСТРЕЧА

Был глух и печален простой рассказ (Мы в горе многое познаем) Про смерть, что черной грозой пронеслась Над тихой деревней ее. …Немало дорог нам пришлось пройти, Мы поняли цену войне. Кто, встретив женщину на пути, О милой не вспомнит жене? …Она стояла, к стене прислонясь, В промерзших худых башмаках. Большими глазами смотрел на нас Сын на ее руках. «Германец хату мою поджег. С сынишкой загнал в окоп. Никто на улицу выйти не мог: Появишься — пуля в лоб. Пять месяцев солнца не видели мы. И только ночью, ползком, Из липкой копоти, грязи и тьмы Мы выбирались тайком. Пусть знает сын мой, пусть видит сам, Что этот разбитый дом, Студеные звезды, луну, леса Родиной мы зовем! Я верила — вы придете назад. Я верила, я ждала…» И медленно навернулась слеза, По бледной щеке потекла… Над трупами немцев кружит воронье. На запад лежит наш путь. О женщине этой, о сыне ее, Товарищ мой, не забудь! 1942

БОРИС БОГАТКОВ

Борис Андреевич Богатков родился в сентябре 1922 года в Ачинске (Красноярский край). Отец и мать его — учителя. Мать умерла, когда Борису исполнилось десять лет, и он воспитывался у тетки. Богатков учился в Ачинске, Красноярске, Новосибирске. С детских лет увлекался поэзией и рисованием. Хорошо знал стихи Пушкина, Лермонтова, Маяковского, Багрицкого, Асеева. В 1938 году за поэму «Дума о Красном флаге» получил грамоту на Всесоюзном смотре детского литературного творчества. В 1940 году Богатков приехал в Москву. Работал проходчиком на строительстве метрополитена и учился на вечернем отделении Литературного института им. Горького.

С начала Великой Отечественной войны Богатков в армии. При налете фашистской авиации был тяжело контужен и демобилизован по состоянию здоровья. В 1942 году вернулся в Новосибирск. Здесь писал сатирические стихи для окон ТАСС, печатался в местных газетах. И упорно добивался возвращения в армию. После длительных хлопот Богаткова зачисляют в Сибирскую добровольческую дивизию. На фронте командир взвода автоматчиков старший сержант Богатков продолжает писать стихи, сочиняет гимн дивизии.

11 августа 1943 года в бою за Гнездиловскую высоту (в районе Смоленск — Ельня) Богатков поднимает в атаку автоматчиков и во главе их врывается во вражеские окопы. В этом бою Борис Богатков пал смертью храбрых [15] . Его имя навечно занесено в списки дивизии, его автомат передавался лучшим стрелкам взвода.

15

В некоторых изданиях, в том числе в антологии «Поэзия Сибири», Новосибирск, 1957, указывается, что Богаткову было присвоено звание Героя Советского Союза. Как установлено, эти сведения ошибочны. Борис Богатков был посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени.