Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Майоров Николай Петрович

4

Вы не были героем, Рогов, И вы чуждалися газет, Листовок, сходок, монологов И слишком пламенных друзей. Вы думали, что этот колосс Не свалит ни одна волна. Он задушил не только голос, Он душу вытрясет сполна. Но родина моя, ведь надо, Ведь надо что-то делать? Жди! Возьми за шиворот и на дом Два тыщелетья приведи. Давай уроки лоботрясам. В куртенке бегай в холода. Недоедай. Зубами лязгай. Отчаивайся. Голодай. Но не сдавай. Сиди над книгой До дворников. До ломоты. Не ради теплоты и выгод. Не ради благ и теплоты, Чтоб через сотни лет жила бы Россия лучше и прямей. Затем,

что Пестель и Желябов До ужаса простой пример.

5

Но трусом не были. И где-то Сосало все же, что скрывать, Ругаясь, прятали газеты И оставляли ночевать В той комнатенке на четвертом, На койке с прозвищем «шакал», Каких-то юношей в потертых, В благонадежных пиджаках, И жили, так сказать, помалу (Ну гаудеамус на паи), И числились хорошим малым, Без кругозора, но своим.

6

Так жили вы. Тащились зимы, Летели весны. По утрам Вас мучили неотразимой Тоской мальчишеской ветра. Потом война. В воде окопной, В грязи, в отбросах и гною Поштучно, рознично и скопом Кровавый ростбиф подают. Он вшами сдобрен. Горем перчен. Он вдовьею слезой полит. Им молодость отцов, как смерчем, Как черной оспой, опалит. Лабазники рычали «Славу» Не в тон и все же в унисон. Восторженных оваций лава. Облавы. Лавку на засов — И «бей скубентов!» И над всею Империей тупой мотив. И прет чубатая Расея, Россию вовсе замутив.

7

Ну что же, к вашей чести, Рогов, Вы не вломилися в «порыв». Звенят кандальные дороги — Товарищей ведут в Нарым. И в памяти висит как запон, Все прочее отгородив. Махорки арестантский запах И резкий окрик: «Проходи!» И где-то здесь, сквозь разговоры Пробившись, как сквозь сор лопух, То качество, найдя опору, Пробьет количеств скорлупу. Здесь начинался тонкий оттиск, Тот странный контур, тот наряд Тех предпоследних донкихотов Особый, русский вариант.

8

Я не могу без нежной злобы Припомнить ваши дни подряд. В степи седой да гололобой Ночь отбивался продотряд. Вы шли мандатом и раздором, Кричали по ночам сычи. На всех шляхах, на всех просторах «Максим» республике учил. И что с того, что были «спецом» И «беспартийная душа». Вам выпало с тревогой спеться, Высоким воздухом дышать. Но в партию вы не вступили, Затем, что думали и тут, Что после боя трусы или Прохвосты в армию идут. Так вы остались вечным «замом», И как вас мучило порой Тоской ущербною, той самой Тоской, похожей на порок. Наивный выход из разлада — Чтоб ни уюта, ни утех, Чтоб ни покоя, ни оклада, Когда партмаксимум у тех.

9

Итак, зимой двадцать второго Трясет извозчик легковой Седой, заснеженной Москвой К еще не обжитому крову. Семейство Роговых. По брови Укутанный в худой азям, Уходит ветер, он озяб Снега крутить до самых кровель. Итак, зимой двадцать второго Вы едете с семьей в Москву — Привычность города родного Менять на новую тоску.

10

Поскольку вы считались самым Своим средь чуждых наотрез, Вас посылали важным замом В столицу. В центр. В новый трест. И, зная вас, вам предложили В Москву поехать и купить Себе квартиру, дабы жили, Как спецам полагалось жить. И вы купили на Миусской (Чтоб быть народу не внаклад) Достаточно сырой и узкий, Достаточно невзрачный склад. И, приведя его в порядок И в относительный уют, Вы приготовились к параду И спешно вызвали семью.

11

«Да деньги ж не мои — народа!» — «О боже, право, тонкий ход. И как я вышла за урода? Ханжа, святоша, Дон Кихот!» Мир первый раз смещен. Володя Заснет сегодня в темноте. Среди рогож, среди полотен, Болотом пахнущих и тем, Чего он не видал ни разу. А мама плачет. По углам Шуршит в тазах и лезет в вазу И чуть потрескивает мгла.

Лирическое отступление из недописанной главы

Есть в наших днях такая точность, Что мальчики иных веков, Наверно, будут плакать ночью О времени большевиков. И будут жаловаться милым, Что не родились в те года, Когда звенела и дымилась, На берег рухнувши, вода. Они нас выдумают снова — Сажень косая, твердый шаг — И верную найдут основу, Но не сумеют так дышать, Как мы дышали, как дружили, Как жили мы, как впопыхах Плохие песни мы сложили О поразительных делах. Мы были всякими. Любыми. Не очень умными подчас. Мы наших девушек любили, Ревнуя, мучась, горячась. Мы были всякими. Но, мучась, Мы понимали: в наши дни Нам выпала такая участь, Что пусть завидуют они. Они нас выдумают мудрых, Мы будем строги и прямы, Они прикрасят и припудрят, И все-таки пробьемся мы! Но людям родины единой, Едва ли им дано понять, Какая иногда рутина Вела нас жить и умирать И пусть я покажусь им узким И их всесветность оскорблю, Я — патриот. Я воздух русский, Я землю русскую люблю, Я верю, что нигде на свете Второй такой не отыскать, Чтоб так пахнуло на рассвете, Чтоб дымный ветер на песках… И где еще найдешь такие Березы, как в моем краю! Я б сдох, как пес, от ностальгии В любом кокосовом раю Но мы еще дойдем до Ганга, Но мы еще умрем в боях, Чтоб от Японии до Англии Сияла Родина моя.

Глава IV

Детство милое. Как мне известен Запах твой, твой дым, твое тепло. Из ранних стихов Владимира

В детстве, может, на самом деле Пару хороших найду я дней. Маяковский

1

Купили снегиря на пару, но не пошли пока домой. Тяжелый гам, как мокрый парус, чуть провисал над головой. Рыдали ржавые лисицы, цыган на скрипке изнывал, и счастье прянишным девицам ханжа веселый продавал. И пахло стойбищем, берлогой, гнилой болотною травой. И мокрый гам висел полого над разноцветною толпой. Миусский рынок пел и плакал, свистел, хрипел и верещал, и солнце проходило лаком по всем обыденным вещам. И только возле рей и крынок редел, плевался и сорил охотничий и птичий рынок…

2

…О проливные снегири… О детства медленная память, снегирь, как маленький огонь, как «взять на зуб», как пробный камень. Пройдите у чужих окон и вспомните. Не постепенно — захлеблой памятью сплошной — те выщербленные ступени, тот привкус резкий и блатной. Там густо в воздухе повисли, прямой не видя на пути, Начало хода, контур мысли, поступков медленный пунктир. Но это сжато до предела в малюсенький цветастый мир, но там начало пролетело. Пройди неслышно… Не шуми…