Советский анекдот. Указатель сюжетов
Шрифт:
Сборники
К данному виду источников мы относим крупные собрания, составленные непрофессиональными собирателями анекдотов. В подавляющем большинстве случаев это вышедшие отдельной брошюрой или книгой коллекции анекдотов или материалы, собранные с прицелом на публикацию, но по тем или иным причинам до издательства не добравшиеся.
Сборники советских анекдотов, родившиеся в эмигрантской среде, регулярно выпускались на территории от Риги до Буэнос-Айреса с середины двадцатых годов. Некоторые из них целиком посвящены советской действительности, как послевоенный сборник «Кремль и народ» [АЕ 1951], другие, как рижский сборник «Еще 500 анекдотов» [КС 1928], содержали в себе раздел «Анекдоты из Советского Союза», в третьих советская тема была представлена очень фрагментарно – в сборнике «Сто анекдотов о прекрасных людях» [РИ 1925 – 26] на более чем полторы сотни анекдотов нашлось лишь 11 текстов, имеющих отношение к Советскому Cоюзу. Во многом почти все они перекрывались друг другом и имели некоторое родство.
Хронологически первым идет сборник, составленный актером и собирателем анекдотов 115 И.С. Руденковым (1887 – 1950) «Сто анекдотов о прекрасных людях» [РИ 1925 – 26], давший очень мало записей советских анекдотов (11 текстов). До конца 1920-х годов (дата издания не указана) он был серьезно расширен и переиздан рижским издателем С. Карачевцевым под названием «Тысяча двести анекдотов» [КС 192? (1978 116 )]. Этот журналист и издатель до начала тридцатых годов работал над выпуском сборников анекдотов – его стараниями в рижских издательствах «Мiр» и
115
По некоторым сведениям, И.С. Руденков собирал еврейские анекдоты еще до революции – см.: Евреи шутят: Еврейские анекдоты, остроты и афоризмы о евреях, собранные Леонидом Столовичем. Тарту – СПб., 2009. С. 17.
116
Нами использовалось фотоофсетное второе издание: Тысяча двести анекдотов / Сост. С. Карачевцев. Paris: Librairie de Sialsky, 1978. 192 с.
Характерная черта Карачевцева как собирателя и публикатора советского фольклора – склонность к фальсификации текстов путем дословной перепечатки под видом анекдотов фельетонов из советской сатирической периодики двадцатых годов. При работе с его собранием было сразу забраковано более полутора десятков сюжетов, обнаруженных в «Крокодиле» и «Смехаче» и представляющих собой слишком громоздкие для устной передачи тексты, например:
Телеграмма: «Закатайск. Уездполкому. Срочно. Отделение Госбанка просит навести справки о кредитоспособности гражданина Шмерель, проживающего в Закатайске, по улице Марата точка. Подпись». Через неделю ответ – телеграмма: «Согласно вашей телеграмме в ночь на десятое апреля произвели обыск у гражданина Шмереля, на улице Марата. Обнаруженные четыре золотых десятки и банкноту в один фунт стерлингов изъяли и передали в уездфинотдел. Сообщите о дальнейших мерах» СБ: 1927 [СА 1927: 20 – 21] = [КС 1928: 80] = [КС 1929: 212 – 213].
Вышеприведенный текст, выдаваемый за анекдот, – перепечатка фельетона Г. Тимана из «Крокодила» от 1 мая 1923 года 117 . К тому же при работе с рижскими сборниками выяснилось, что в целом их тематика чрезвычайно близка к тематике, привлекавшей лояльных власти сатириков, которые работали в советских периодических изданиях, что наводит на мысль о возможном авторском происхождении и других текстов.
Совершенно очевидно, что в свое собрание Карачевцев также включал тексты известного нам сборника Ивана Руденкова. После обнаружения в ГОПБ (библиотеке бывшего института марксизма-ленинизма) экземпляра сборника «Советские анекдоты» [СА 1927] 118 , изданного в Берлине в 1927 году, выяснилось, что материалы этого сборника тоже активно использовались рижским издателем. Из двух сотен текстов берлинского издания 171 почти без какой-либо редактуры вошли в раздел «Сов. Юмор» рижского сборника «Еще пятьсот анекдотов немецких, английских, французских, еврейских и советских» [КС 1928].
117
Крокодил (приложение к «Рабочей газете»). М., 1 мая 1923 года. № 16 (46). С. 8.
118
См. также рецензию на это издание: Айхенвальд Ю. Советские анекдоты // Сегодня. 1927. 2 июля. С. 6.
Берлинский сборник 1927 года довольно любопытен с источниковедческой точки зрения – на данный момент можно констатировать наличие минимум трех изданий, использованных его составителем. Во-первых, в нем дословно воспроизведена часть текстов из первой относительно крупной анонимной публикации советских политических анекдотов в эмигрантской периодике – «Современный советский анекдот» [СА 1925]. Вторым и третьим источниками, легшими в основу Берлинской коллекции, стали, как ни странно, советские издания – вышедшие в 1927 году в серии «Копилка советских курьезов» сатирические сборники «Фиксатуар пошлости» 119 и «Веселый архив» 120 . Брошюры эти, составленные неким Б. Самсоновым, представляют собой компиляцию цитат из реальных, по утверждению составителя, объявлений, эпитафий, заявлений, служебных характеристик и докладных двадцатых годов – то, что позже в советских сатирических изданиях станут публиковать в рубрике «Нарочно не придумаешь». Любопытно, что в тридцатые годы оба этих сборника попали в проскрипционные списки Главлита СССР 121 (это автоматически влекло за собой уничтожение тиража с сохранением ряда экземпляров в спецхранах крупных библиотек), что, скорее всего, было вызвано арестом и расстрелом автора предисловия к ним – видного журналиста Михаила Кольцова. Не очень понятно, напрямую ли составитель заимствовал тексты из двух этих изданий, или воспользовался их дословными перепечатками из «Смехача» и «Крокодила», однако понятно, что перед нами одна из первых попыток выдать за «антисоветское» народное творчество шутки, карикатуры и репризы из советской сатирической периодики, в целом довольно характерное для эмигрантских издателей. Позже, по сообщению видного деятеля НТС Р.В. Полчанинова, в изданном НТСНП в 1930-х годах в Белграде ротаторном сборнике, представлявшем собой конспект для курса изучения жизни в СССР, кроме советских анекдотов встречались также и тексты из «Крокодила» 122 . При этом надо понимать, что помимо дословных перепечаток авторских фельетонов в эмигранских сборниках были и другие способы взаимодействия традиции с сатирической периодикой – нам известны анекдоты, восходящие к популярным сатирическим фельетонам, но потерявшие привязку к исходным текстам и записанные собирателями уже как пример народного творчества. В качестве примера можно привести сюжет *2225, зафиксированный сразу после войны эмигрантом второй волны, – совершенно очевидно, что это упрощенная версия фельетона М. Кольцова «К вопросу о тупоумии» (1931), в котором ответственный кооператор Воробьев в ответ на свое предписание с исходящим номером 13530 «ускорить заготовку» получает телеграмму «…ускорить заготовку 13530 воробьев» 123 .
119
Фиксатуар пошлости / Сост. Б. Самсонов, предисл. М. Кольцова. М., 1927.
120
Веселый архив / Сост. Б. Самсонов, предисл. М. Кольцова. М., 1927.
121
Блюм А.В. Запрещенные книги русских писателей и литературоведов. 1917 – 1991. Индекс советской цензуры с комментариями. СПб., 2003.
122
Полчанинов Р.В. Политические анекдоты // Заметки коллекционера. London: Заря, 1988. С. 222 – 231.
123
Кольцов М. Фельетон. М., 1956. С. 21 – 24.
Все это иллюстрирует собой чрезвычайно характерный для данного вида источников способ фиксации и распространения анекдотов. Тексты, опубликованные в 1925 году в журнале «Воля России» (Прага), через два года почти дословно воспроизводятся в сборнике «Советские анекдоты» (Берлин),
Годы войны становятся очень важной вехой в истории советского анекдота – очевидно, что в этот период анекдот активно используется противоборствующими сторонами как один из составляющих элементов пропагандистской кампании. Эмигранты, значительная часть которых не только являлась носителями советской анекдотической традиции, но и, по понятным причинам, питала к советским анекдотам особую страсть, сослужили фашистам неплохую службу – первоначально ряды «Винеты» (структурного подразделения восточного отдела Министерства пропаганды, отвечавшего за подготовку печатных материалов) практически целиком состояли из старых эмигрантов, хотя со временем они были заменены коллаборационистской интеллигенцией советского происхождения – причиной этому стало слабая ориентация эмигрантов в реалиях советской жизни 124 , обусловившая незначительный эффект первых пропагандистских кампаний 125 . Именно эмигранты и стали той средой, через которую довоенные фольклорные сюжеты попали в немецкие пропагандистские материалы. В основном это частушки и анекдоты, представленные практически во всех форматах немецкой агитационной работы – в листовках, разбрасываемых над советскими позициями, в периодике, выпускаемой на оккупированных территориях, и в радиовещании 126 . Для советских граждан, оказавшихся на оккупированной территории, и интернированных рабочих на немецкие деньги издавались специальные сборники антисоветского фольклора. Так, журнал «На переломе», выходивший в Смоленске в 1942 – 1943 годах, в октябре 1942 года опубликовал анонс сборника частушек, сказок и анекдотов под названием «Как народ ненавидит Сталина и жидовский коммунизм?» 127 , составителями которого были немец Курт Люк и белорус Петр Бялик. Согласно аннотации, книга «знакомит русского читателя с подлинным народным творчеством русского, украинского и белорусского народов в годы существования советской власти. Образцы народного творчества, представленные в сборнике, не имеют ничего общего с фальсифицированными произведениями “народного творчества”, нередко печатавшимися в советских фольклорных сборниках» 128 . Выпускались сборники анекдотов и без примесей других жанров – в 1944 году в Плауне (Германия) вышло два издания (на русском и украинском языках) сборника «Как поживаете? Анекдоты из советской жизни» [МЮ 1944] 129 , составленного кандидатом в члены Комитета освобождения народов России (КОНР), а в прошлом, возможно, старшим научным сотрудником Академии наук СССР [МЮ 1944: 9] Ю.А. Музыченко. Автор попытался на основе своих записей (около 200 текстов) составить «маленькую энциклопедию советской жизни» в анекдотах, и в целом сборник неплохо соотносится с прочими записями анекдотов данного периода, за исключением одного момента – собрание Музыченко (и особенно раздел «Китайские мандарины», посвященный роли евреев в Советском государстве) содержит в себе несколько больше анекдотов о евреях, чем прочие собрания. Составитель склонен редактировать тексты известных советских анекдотов в антисемитском духе, а также последовательно проводит немецкую тему: в анекдотах о «советском гражданине заграницей» последний командируется преимущественно в Берлин, а в текстах, посвященных сравнению разных национальностей, появляется «немец-колонист», ни до, ни после издания этого сборника героем русских и украинских анекдотов не являвшийся:
124
Материалы к истории ОДНР. 1941 – 1945. Изд. СБОНР. 1970. С. 19.
125
Окороков А. Особый фронт: немецкая пропаганда на Восточном фронте в годы Второй Мировой войны. М., 2007. С. 29 – 32.
126
См., к примеру: Гершович М. Два сапога – пара // Лехаим. 2004, июль. № 7 (147). С. 6.
127
Нам не удалось найти сам сборник и факты, подтверждающие его выход, кроме аннотации в журнале: На переломе. 1942. № 3.
128
Там же. С. 109 – 110. Цит. по: Окороков А. Указ. соч. С. 71.
129
Выражаем нашу глубокую признательность деятелю НТС Р.В. Полчанинову и архивариусу Бременского университета Г.Г. Суперфину, оказавшим неоценимую помощь в деле получения данного издания.
На широкой дороге в степи лежат потерянные часы. Первым проезжает на волах украинец. Он видит часы, останавливает волов, но… лежать на сене так приятно, а слезать так долго… «А, чтоб им пусто было! Цоб-цобе!» – решает он и едет дальше. Вторым в хорошем тарантасе, на прекрасных конях подъезжает немец-колонист. Заметив часы, он останавливается, слезает с тарантаса, качает головой. Прохожий, очевидно, вскоре заметит свою пропажу и возвратится в поисках часов, – решает немец. Он сдувает с часов пыль, аккуратно вытирает их носовым платком и кладет на видном месте у дороги. Но вот пешком по дороге идет еврей. Он видит часы, хватает их и прикладывает к уху. Часы идут. «Ты идешь? И я иду! Так пойдем вместе!» – СБ: 1944 [МЮ 1944: 25].
Совершенно очевидно, что Музыченко изменял «этническую принадлежность» героев анекдотов в духе общей концепции сборника, оставляя персонажа-еврея лишь в уничижительных для последнего контекстах и убирая его из всех сюжетов, которые могли бы поставить под вопрос стереотип о восприятии власти большевиков как власти еврейской. Очень показательна в этом плане запись популярного сюжета о Ленине на том свете (сюжет № 511 130 ). Во всех прочих многочисленных фиксациях этого сюжета в качестве героя-проводника выступает еврей – в данной же записи появляется «веселый русский ярославец» – находчивый «расово чистый» персонаж, оппозиционный «еврейской» советской власти. Этот персонаж отражает народные представления о Ярославле как о городе хитрецов и обманщиков, в котором живут предприимчивые ярославцы, способные обмануть даже черта 131 .
130
Подробный разбор данного сюжета см.: Архипова А.С., Мельниченко М.А. «Вот проценты за ваш капитал!»: к вопросу о генезисе и эволюции политического анекдота // Габриэлиада: К 65-летию Г.Г. Суперфина – http://www.ruthenia.ru/document/545661.html.
131
«…еврей надул татарина, еврея – цыган, цыгана – армянин, армянина – грек, грека – чорт, чорта – ярославский торговец» [КС 1929: 148].
Материалы фашистской агитации периода Великой Отечественной войны оказали серьезное влияние на послевоенные эмигрантские сборники анекдотов. После войны было издано пять крупных сборников анекдотов, и все они в той или иной мере восходят к немецким агитационным материалам. Важной их особенностью также является тот факт, что в этих изданиях старательно обходится стороной тема советско-немецкого противостояния – несмотря на то, что в 1941 – 1945 годах появились десятки анекдотических сюжетов о немцах, что, как думается, вызвано политической позицией составителей и их возможным коллаборационистским прошлым 132 .
132
Косвенно это подтверждается наличием в ряде сборников сюжетов о перемещенных лицах, вынужденных проходить processing в американских эмиграционных органах. См., например, сюжет № 1917.