Советский Союз. Последние годы жизни. Конец советской империи

Медведев Рой Александрович

Между тем Ельцин явно провоцировал Горбачева на отставку, решительно разрушая еще сохранявшиеся в столице органы союзной политической и экономической власти. Михаил Горбачев предлагал объявить о роспуске СССР если не на съезде, то хотя бы на заседании Верховного Совета СССР. Наши полномочия как депутатов Верховного Совета еще сохранялись, и мы часто собирались в помещениях Верховного Совета для неофициальных совещаний и бесед. Однако российский Верховный Совет, по предложению Ельцина, принял решение отозвать из Верховного Совета СССР депутатов от России, лишая возможности нас проводить какие-то итоговые заседания. 19 декабря Ельцин принял решение о прекращении деятельности МИДа СССР, на следующий день был упразднен Государственный банк СССР, теперь это был Банк России. Еще 14 или 15 декабря Ельцин предупредил Горбачева о том, что аппарат Президента Российской Федерации и сам Президент России будут работать в Кремле и что поэтому он, Горбачев, должен оставить Кремль. Это был ультиматум. Поясняя свое решение, Б. Ельцин позднее писал: «Мое решение носило принципиальный, стратегический характер. Ведь Кремль – это не только художественная жемчужина, но и важнейший государственный объект. На нем завязана вся обороны страны, система оперативного управления, сюда передаются шифровки со всего света, здесь до мельчайших нюансов отработанная система безопасности. Кремль – это символ. Если говорить грубо, чтобы выбить человека из Кремля, для этого нужен как минимум новый ГКЧП. Кремль – символ устойчивости, долготы и прочности проводимой политической линии. За неделю до моего переезда в Кремль Горбачев и его аппарат были предупреждены нами. Срок вполне достаточный, чтобы собрать бумажки» [298] .

298

Ельцин

Б. Записки президента. С. 162.

Горбачев воспринял решение Ельцина о переезде в Кремль очень болезненно. Кое-кто из его окружения советовал Горбачеву уходить из Кремля, но не слагать с себя звание Президента СССР. Бывают ведь и правительства в изгнании, а также короли и президенты. Может существовать и Президент СССР – пусть и без реальных полномочий. Но Горбачев не хотел принимать такие советы. Он ждал известий из Алма-Аты, куда вечером 20 декабря прибыли лидеры одиннадцати республик. Не было лишь представителя Грузии. Здесь началась гражданская война, и президент Грузии Звиад Гамсахурдиа был осажден в своей резиденции в Доме правительства в Тбилиси отрядами вооруженной оппозиции.

21 декабря в Алма-Ате состоялось второе рождение СНГ, но уже в составе 11 бывших республик Союза. Вместе с Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем Декларацию об образовании Содружества Независимых Государств и о прекращении существования Союза Советских Социалистических Республик подписали Президент Азербайджана Аяз Муталибов, Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, Президент Узбекистана Ислам Каримов, Президент Армении Левон Тер-Петросян, Президент Таджикистана Рахмон Набиев, Президент Кыргызстана Аскар Акаев, Президент Молдовы Мирча Снегур и Президент Туркменистана Сапармурад Ниязов. Было подписано несколько других протоколов и решений, в том числе и специальное решение о судьбе М.С. Горбачева. Лидеры республик, образовавших СНГ, уведомляли Горбачева о прекращении существования института президентства СССР и выражали благодарность Горбачеву «за положительный вклад». Горбачеву устанавливалась пожизненная ежемесячная пенсия, пожизненное медицинское обслуживание – для него и для членов семьи. Для охраны Горбачева выделялось подразделение в 20 человек, за ним закреплялись две персональные автомашины – «ЗИЛ-115» и «ГАЗ-31». Лидеры СНГ «приняли к сведению, что решение этих вопросов берет на себя Правительство РСФСР».

Михаил Горбачев уходит

Сообщение о решениях, принятых в Алма-Ате, пришло в Москву во второй половине дня 21 декабря, и Горбачев начал в тот же день готовить свое заявление об отставке. Но он не торопился его обнародовать. Были вопросы, которые он должен был решить только с Ельциным, и Горбачев ждал возвращения российского президента из Казахстана. Их последняя встреча состоялась в Кремле, она происходила с глазу на глаз и продолжалась 10 часов. В числе множества решенных проблем было устройство «Горбачев-фонда», личное устройство и содержание бывшего президента, а также устройство его помощников и аппарата. Указ о сложении с себя полномочий Главнокомандующего Горбачев подписал в 7 часов вечера 25 декабря. После этого он пригласил телеоператоров и корреспондентов в свой кабинет и выступил в прямом эфире. Это выступление транслировалось несколькими телекомпаниями на весь бывший СССР и еще на 153 страны мира. Последнее выступление Горбачева не содержало каких-то глубоких или значительных мыслей. Он не скрывал своей горечи, его миссия не была выполнена так, как он хотел и надеялся. Но он считал, что может гордиться и тем, что было сделано. «Я покидаю свой пост с тревогой», – сказал Горбачев. После телевизионного выступления он дал короткое интервью и вернулся в кабинет, чтобы передать Ельцину ядерные шифры. Горбачева встречал министр обороны Е. Шапошников. Ельцин, недовольный содержанием последней речи Горбачева, отказался принимать ядерные шифры в кабинете бывшего президента и предложил провести эту процедуру в другом помещении Кремля. Но Горбачев не согласился с этим предложением и без всяких телекамер передал в подчинение Шапошникову двух полковников, которые везде и постоянно сопровождали главу государства, отвечая за «ядерный чемоданчик». Последний прощальный ужин прошел в Ореховой гостиной в окружении всего пяти человек из самого близкого круга. В эти последние часы в кабинете Горбачева не раздался ни один телефонный звонок с выражением поддержки или хотя бы сочувствия.

Еще во время выступления Горбачева над куполом его кремлевской резиденции был спущен красный флаг СССР и поднят трехцветный российский флаг. Никаких проводов Горбачева не было, и он почти в полном одиночестве уехал на свою дачу, которую ему через несколько дней также предложили покинуть. Советский Союз перестал существовать и формально.

Вечером 25 декабря президент США Дж. Буш объявил об официальном признании Соединенными Штатами независимости России, а также Украины, Беларуси, Армении, Казахстана и Кыргызстана. Утром 27 декабря Борис Ельцин занял рабочий кабинет бывшего Президента СССР М. Горбачева в Кремле. 30 декабря 1991 г. главы стран – участниц СНГ снова собрались в Минске, чтобы решить ряд важнейших вопросов, главным из которых была судьба стратегических ракетно-ядерных вооружений. В истории нашей страны началась новая глава.

В то самое время, как лидеры всех стран СНГ проявляли демонстративное невнимание к Горбачеву, лидеры всех западных стран, а также многих стран «третьего мира» прислали в Москву телеграммы и опубликовали специальные послания, посвященные Горбачеву. «Он обновил внешнюю политику СССР», «Он вывел свою страну из 70 лет паралича и угнетения», «Он внес решающий вклад в объединение Германии», «Не многим дано изменить ход истории, но Горбачев сделал это», «Я приветствую его как самого выдающегося человека в истории нынешнего столетия», «Это великий человек, который вернул свободу странам Восточной Европы», «Он дал свободу народам Советского Союза, не сделав при этом ни одного выстрела», «Он был смелым лидером, который останется навсегда в истории», «Он будет признан как один из величайших реформаторов XX века». Это лишь немногие фразы из посланий Гельмута Коля, Маргарет Тэтчер, Джона Мейджора, Рональда Рейгана, Карлоса Менема, Франсуа Миттерана, Курта Вальдхайма, Митио Ватанабэ и многих других. Китайское агентство Синьхуа распространило заявление с критикой Горбачева и его «нового мышления», которое привело на территории СССР к «политическому хаосу, этнической междоусобице и экономическому кризису». Весьма критическими были и отклики многих влиятельных западных газет и журналов. «Михаил Горбачев потерпел фиаско как реформатор», «Он стал управляющим обанкротившегося предприятия, которое так многообещающе начиналось под названием “перестройка”», «Горбачев не сумел уйти вовремя и с достоинством», «Дилетант у власти, он загубил режим, не найдя ему замены», «Он шел по дороге в рай, вымощенной экспромтами» – это также лишь немногие фразы из сообщений западных радиостанций и газет. Некоторые из российских и западных наблюдателей пытались уже в декабре 1991 г. дать и более развернутую оценку исторической роли Михаила Горбачева. «Для истории, в сущности, не так важно, какими мотивами руководствовался главный «прораб перестройки». Куда важнее – как все обернулось, – писал в «Известиях» Альберт Плутник. – А обернулось так: крушение огромной империи, развенчание коммунистического мифа, демонтаж советского тоталитаризма, экономически и идеологически растлившего нашу страну... Агитатор и пропагандист коммунистических идеалов, яростный сторонник социалистического выбора, не мысливший себя вне этого пути, он шаг за шагом, будто действуя с гениальной выверенностью, разрушал, казалось бы, рассчитанные на века и созданные с невероятным запасом прочности твердыни сталинизма... Он приходил, и это значительнее того, что он уходит» [299] . В это же время советник Дж. Буша по национальной безопасности Бен Скаукрофт записывал в своем политическом дневнике: «Итак, все закончилось. Действительно произошло то, о чем я никогда не мог предположить, что это произойдет в моей жизни. Это вызывает у меня оцепенение, в это очень трудно поверить... При всем блеске у Горбачева, как представляется, был один фатальный недостаток. Он был не способен принимать жесткие решения и затем проводить их в жизнь. Он обладал прекрасным искусством тянуть время и держать нос по ветру. Когда он лично подвергался нападкам и оказывался прижатым к стенке, как это не раз бывало на заседаниях Верховного Совета, он с большим мастерством и большой энергией отбивал атаки. Однако когда надо было вырабатывать и закреплять жесткие программы экономических реформ, он, как Гамлет, уклонялся от выполнения своей задачи. В то время как я называю эту тенденцию к колебаниям недостатком, с нашей точки зрения это было благодатью» [300] .

299

Известия. 24 декабря 1991 г.

300

Фигуры и лица. Независимая газета. 1998. № 20.

Разные оценки Горбачева на Западе и на Востоке объяснялись не только разными интересами, но и тем, что образ

Горбачева просто не вписывался в какие-то общие определения и рамки. Общество очень много выиграло благодаря Горбачеву, но очень много и проиграло. Как взвесить все это на весах Истории? Есть люди, которые готовы были простить Горбачеву все. «Политика Горбачева была нравственной, – писал Андрей Новиков, – и за это ему следует поставить памятник. Он проиграл перестройку, проиграл царский скипетр великой империи, проиграл саму империю и даже гражданский мир в ней, – но он выиграл нечто иное, неуловимое для современников. Сам он назвал это «новым политическим мышлением». Что-то в неуспехе Горбачева было вызвано его личными качествами: мягкостью, нерешительностью, идеологической закомплексованностью. Что-то объективными причинами и объективными свойствами запутанной и сколоченной ржавыми гвоздями Империи, всякая «перестройка» которой все равно неизбежно привела бы к ее распаду. Но главный эпохальный смысл его правления все-таки в другом. Его неудача была, если угодно, его сознательным выбором. Его неуспех был его позицией. Ни народ, ни оппозиция не были достойны Горбачева» [301] . Это странная и ошибочная позиция. Слишком велика оказалась цена неудач Горбачева, чтобы так легко и просто избавить его от ответственности за них. Некоторые авторы отказывали Горбачеву даже в звании реформатора. По мнению Владимира Пастухова, «Горбачев не был реформатором в точном смысле этого слова. Реформаторство предполагает наличие четкого представления о конечной цели своей деятельности. Этого у Горбачева не было. Он не столько шел к чему-то, сколько уходил от чего-то, руководствуясь принципом – “так жить нельзя”» [302] . Решительно не был согласен с такими оценками профессор политологии Оксфордского университета Арчи Браун, который писал: «Принимая во внимание как его ошибки и поражения, так и огромные препятствия, которые ему приходилось преодолевать, есть основания рассматривать Горбачева как одного из величайших реформаторов в российской истории и человека, оказавшего самое глубокое воздействие на мировую историю во второй половине XX века. Он сделал больше, чем кто-либо, чтобы покончить с «холодной войной» между Востоком и Западом. Он способствовал утверждению свободы слова, печати, ассоциаций, религии, передвижения и оставил Россию более свободной страной, чем она когда-либо была в своей долгой истории». По мнению А. Брауна, «заслугой и главным результатом перестройки Горбачева стал крах коммунизма и отказ как от средств, так и от целей коммунизма» [303] . Но ведь и Александр Керенский в 1917 г. сделал Россию на время самой свободной страной в мире. Но кто воспользовался тогда этой свободой? Свобода ценна лишь в сочетании с законностью и порядком. Оставить Россию разрушенной, бедной, расколотой и униженной, но свободной, в том числе и от своих традиционных ценностей, – это не такая уж большая заслуга.

301

Литературная газета. 5 апреля 1995 г.

302

Мегаполис-Экспресс. 8 декабря 1993 г.

303

Archie Brown. The Gorbachev Faktor. Oxford. 1996. P. 317—318.

Наиболее точные итоговые оценки деятельности и личности Горбачева можно найти, на мой взгляд, в статьях и очерках его многолетних советников и помощников. По свидетельству Анатолия Черняева, Горбачев понимал, что в таком казарменном обществе, как советское, надо «скомандовать» делать перестройку. «И он скомандовал, и в течение первых трех лет он мыслил улучшение общества в категориях марксизма-ленинизма. Он начал сомневаться в этом пути лишь в 1987 г. Летом 1987 г. в Крыму он сказал: «Знаешь, Анатолий... Я пойду далеко, очень далеко. Никто не знает, как далеко я пойду». Но уже в 1988 г. развязанные им процессы стали опережать его самого, и он не мог контролировать те общественные и интеллектуальные силы, которые он сам раскрепостил. У него не было никакой завораживающей, харизматической идеи. Он хотел заставить систему работать, не подвергая сомнению саму систему. Но ему хотелось чего-то нового, непонятного пока еще ему самому, какого-то «качественно нового состояния». Была смутная надежда – а вдруг! Не будучи «великим человеком» по набору личных качеств, он тем не менее сделал великое дело. С исторической точки зрения это важнее» [304] . «Горбачев очень торопился, даже чрезмерно торопился с реформами, – писал Шахназаров. – Но за это дело надо было браться два-три десятилетия назад. Распад СССР – это трагедия вселенского масштаба. Но это результат не «скороспелой демократизации», а того, что с нею запоздали на четверть века. Система не выдержала перегрузок, начала разрушаться и стала легкой добычей враждебных ей социальных и политических сил» [305] . По мнению Андрея Грачева, падение Горбачева было неизбежно. «Как только он перестал эффективно выполнять роль графитового стержня, опущенного в ядерный реактор спровоцированной им самим новой русской смуты, он исчерпал значительную часть своей миссии. Главное было в том, что Горбачев не знал, чего хочет История, куда в конце концов она вывезет и выведет его самого, его страну и затеянную им реформу» [306] . К этому можно добавить лишь то, что Горбачев не знал не только того, что или чего хочет История, но и чего хочет он сам. Его взгляды были слишком туманно и плохо изложены. В этом состояла и главная причина поражения Горбачева: он получил – и то не безусловную – поддержку значительной части интеллигенции, но никогда не имел поддержки народа. Но как можно создавать демократическое общество без поддержки самого народа?!

304

Международная жизнь. 1993. № 7. С. 50—53.

305

Шахназаров Г. Роковое расставание с прошлым. М., 2001. С. 34.

306

Независимая газета. 11 апреля 2002 г.

Распад Советского Союза и Запад

Уже к концу 1989 г. почти все политологи, социологи и советологи Запада прочили неудачу предпринятой в СССР перестройки. Только немногие писали о возможности чуда. При этом почти все, кто писал об этом, считали, что в случае неудачи Советский Союз вернется к авторитарному режиму, никто еще не думал о распаде СССР. Как писал Питер Дракер, «перестройка Горбачева представляет собой попытку выковать новые узы единства посредством экономического роста и развития. Может ли она иметь успех? Ответ почти наверняка должен быть: нет. Если перестройка потерпит неудачу, Россия вернется к сталинистской репрессивной системе. Но даже если перестройка в экономике будет успешна, она не принесет желаемого объединяющего эффекта» [307] . Логика автора была довольна проста: успех экономического развития связан с децентрализацией, а это ведет к сепаратизму, и этого КПСС не может допустить ни при каких условиях. В книге «Большой провал» в том же 1989 г. Збигнев Бжезинский утверждал, что коммунистический режим в СССР доживает свои последние годы или последние десятилетия. Автор рисовал в этой книге разные варианты демонтажа и реформации коммунизма. Бжезинский не исключал и возможности неожиданного и быстрого распада СССР. Но он все же считал такой исход наименьшей вероятностью [308] .

307

Drucker P.F. The New Realites, N.J. 1989. P. 33.

308

Бжезинский З. Большой провал. Рождение и смерть коммунизма в двадцатом веке. Нью-Йорк, 1989. С. 229 (на русском яз.).

В середине 1990 г. возможный распад СССР становился все более реальной перспективой, и это вызывало серьезную обеспокоенность западных специалистов. «Запад не может быть заинтересован в развале Советского Союза – писал в 1990 г. Генри Киссинджер, – точно так же, как он не заинтересован в его экспансии... Подрыв власти в стране, которая обладает десятками тысяч ядерных боезарядов и десятками ядерных реакторов, должен вызвать огромную озабоченность у всего человечества. Эта проблема столь ужасна и настолько противоречит традиционным концепциям суверенитета, что она не может не привлечь к себе постоянного внимания и требует углубленного изучения. Если даже не говорить о ядерной проблеме, развал Советского Союза непременно породил бы ужасный порочный круг насилия. Подобно киноленте, демонстрируемой с конца, это могло бы отбросить мир на два кровопролитных века назад и в конце концов втянуть в конфликт все окружающие страны, чье соперничество прежде всего породило у Советского Союза склонность к экспансионизму» [309] .

309

Нью-Йорк пост. 9 марта 1990 г.