«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма
Шрифт:
Что несла Белая армия, народ знал: опять «Господа», «Ваше Благородие», «Ваше превосходительство», помещиков и фабрикантов и виселицы для «бунтовщиков». А большевики обещали землю и волю, и никаких господ, а вокруг только товарищи.
Современные «господа» говорят, что благородная белая армия сражалась против будущего Сталинизма. Нет, господа хорошие, до коллективизации еще было 10 лет, до 37 года еще было 20 лет, знать об этом они не могли. Они сражались за свою собственность, за свое положение в обществе против взбунтовавшегося народа (НАРОДА), в том числе и против «Учредиловки», где большинство получили Социалисты революционеры (Эсеры). Колчак расстреливал и вешал не только вооруженных противников, но и пассивно сопротивлявшихся демократов – противников большевиков. Джавахарлал
В результате взбунтовалась вся Сибирь, в Колчаке они увидели царского генерала, стремящегося навести в вольной Сибири порядок, от которого они ушли. Против офицерских батальонов сибиряки (бывшие нижние чины) вышли и с охотничьими ружьями, и даже с деревянными «пушками» сделанными из бревен, стянутых железными обручами, и труп Колчака сбросили в прорубь. Сибиряки, казачество, поддержали большевиков не ради земли – земли у них было достаточно, они поддержали большевиков в борьбе против господ (любых господ). Карла Маркса они не читали, и о том, что частная собственность, особенно на землю, порочна, они не ведали – они с победой ожидали свободы – от господ, естественно. Потом многие об этом пожалели.
Общество разделилось, люди поверили в возможность создания общества «Свободы равенства и братства», тысячи офицеров и специалистов встали на защиту революции, и революционеры победили.
Белая армия, объединившись с союзниками, оказалась в роли оккупанта на родной земле и ее, уничтожая, вытеснили за пределы России. За пределами России оказались и мобилизованные «их благородиями» в белую армию «нижние чины» – рядовые матросы и солдаты, которых революционеры отнесли к предателям «трудового народа», поскольку они не взбунтовались, а под командованием золотопогонников воевали на стороне фабрикантов и помещиков.
А кто были «контрреволюционеры»? Как соотнести с этим то, что Колчак возложил цветы на могилу расстрелянного царем революционера лейтенанта Шмидта, а Керенский на эту могилу возложил Георгиевский Крест? Не знаю как Колчак, а социалист Керенский считал контрреволюционером Ленина, свергшего порожденное Великой русской революцией революционное Временное правительство, но по Ленину – буржуазное, и, следовательно, не то, что было нужно для победы Мировой пролетарской революции.
Поражает святая и искренняя вера Ленина и первых апологетов коммунизма в возможность коммунистических отношений в целой стране и, даже, в целом мире. Ради справедливости, ради гармонии труда, ради свободы «для народа», ради счастья трудящихся они сквозь тюрьмы и ссылки шли, к светлому коммунистическому обществу самоуправления без полиции и жандармов. К обществу, где, в конечном счете, не будет политических правителей, а останутся только руководители экономики, без которых паровоза не сделаешь. Революционеры отменили формирование армии по призыву, и призвали рабочих и крестьян вступать в Рабоче-крестьянскую армию для защиты свободы, добровольно. Святые идеалисты сразу вместо полиции и жандармерии буржуев создали свою рабочую милицию, чтобы не было ни какой отличной от народа вооруженной силы, способной творить насилие по отношению к народу, но способной неограниченным насилием подавить сопротивление чуждого класса эксплуататоров. Впрочем, в дореволюционных мечтах, еще не окунувшись в суровую правду революции, они полагали, что в результате революции само собой отомрет как таковая смертная казнь. Кто расстреливал и вешал рабочих и крестьян – Столыпин. А теперь рабочие и крестьяне сами придут к власти, и расстреливать их будет некому. Им в голову не могло прийти, что они сами будут кого-то расстреливать.
Эксплуататоров лишили собственности и «отдали» средства производства в руки рабочих и крестьян. На землях бывших поместий организовали коммуны с питанием за общим столом, ожидая невиданного ранее трудового энтузиазма. А коммунары в первую очередь стали смотреть, у кого в тарелке щи гуще, а бессознательные рабочие требовали хлеба.
И среди крестьян и среди рабочих были семьи обеспеченные. Достаточно вспомнить, что Ленин в Разливе скрывался на даче рабочего, который Ленина выдавал за нанятого для работ на даче чухонца. Сносно жили и промышленные рабочие Урала. Естественно, что во время войны на них, как и на всех, обрушились военные тяготы. Все они ожидали, что тяготы уменьшатся, когда будет сметено правление затеявших войну «буржуев», но ожидания не сбылись, и тяготы не только не уменьшились, а разруха гражданской войны сделала их нетерпимыми. По стране прокатились восстания. И тамбовские крестьяне, и ижевские рабочие выступили под красными знаменами, за установление настоящей власти советов рабочих и крестьян без коммунистов. Не отмерла «смертная казнь», восстания были жестоко подавлены.
Это был провал теории Маркса, утверждающей естественность коммунизма. Ленин понял, что коммунизм надо строить исходя из реальной психологии и помыслов людей.
Началось строительство государства далекого от коммунистической теории, предрекающей всеобщую сознательность трудящихся. Началось строительство нового государственного устройства, основанного только на ДИКТАТОРСКОЙ ВОЛЕ и РАЗУМЕ руководителей. Это была директивная плановая экономика, полностью отвергающая стихию. Вновь пришлось отказаться от всеобщего избирательного права и такой химеры как «парламент» с непременной оппозицией, которая могла помешать воплощению мечты, – оппозиция в принципе не допускалась, а для борьбы с контрреволюцией в дополнение к милиции (аналогу полиции) была создана Чрезвычайная комиссия – ЧК (аналог жандармерии). Для сохранения очага Всемирной Пролетарской революции, пришлось вернуться к формированию армии по призыву, правда, на первых порах по территориальному принципу.
Реализация коммунистической мечты об отмирании государства с переходом к обществу самоуправления откладывалась.
«По-моему, надо расширить применение расстрела (с заменой высылкой за границу) …ко всем видам деятельности меньшевиков, с.-р. и т.п.; найти формулировку, ставящую эти деяния в связь с международной буржуазией в ее борьбе с нами (подкуп печати и агентов, подготовка войны т.п.)». Указывал Вождь пролетариата 15.05.22.
Начало Великого Эксперимента
Гражданская война закончилась. Началось обустройство страны. Страна победившего пролетариата не могла оставаться Империей, бывшие колонии автоматически становились свободными, и перед руководителями революции встал вопрос, как обратиться с бывшими колониями, где Красной Армией к руководству были приведены местные большевики, чтобы сохранить единство. В дискуссии победило предложение Ленина организовать Союз этих колоний с Россией, как Союз Социалистических республик, а поскольку руководители этих республик были членами единой Большевистской партии, то единство было обеспечено. Теперь разрешалось по всей империи на основе плановой экономики преодолевать вековую отсталость любыми путями, убирая с дороги мусор, который мог помешать движению. Целый пароход нагрузили философами, творчество которых не служило делу пролетарской революции, и вывезли их, как мусор, за границу. Сейчас тот период истории современная именитая интеллигенция воспринимает с лютой ненавистью. Я бы сказал: «классовой».
Недавно мне попались у Гиппиус в стихах времен революции строчки со словами о «вонючих» солдатах. «Ах, ты паразитка, подумал я, – ты же питаешься хлебом, который вырастил этот крестьянин и плещешься в ванне, которая сделана этим рабочим». Вот таких вонючих гнид, действительно, надо вычёсывать густым гребешком – для таких, как Гиппиус место было в эмиграции. Оценивая революцию, она думала о своем рухнувшем благополучии. Отвратно, когда ПОЭТ думает не о благополучии народа, а о благополучии своем. Одной строчкой она зачеркнула все свои стихи. Ну, зачем она это сделала, оставалась бы на нейтральной полоске лирики. «А на нейтральной полосе цветы – необычайной красоты».
И вспомнился мне из фильма «Дни Турбиных» романс, где про душистые гроздья акаций, соловьев и про то «какими мы были наивными, как же мы молоды были тогда». Этот романс мне безмерно нравится, я прямо физически чувствую это обаяние молодости и беззаботности, и вдруг голод, продовольственные карточки, холод, буржуйки и трудовая повинность («сопротивляющихся расстреливать»). Неприятие было естественным, но это были обыкновенные люди из прослойки между теми, ради кого творилась революция, и теми, против кого творилась революция. Их жизнь определяли будни, и они не способны были встать над этими буднями, а это были будни, когда перемалывалась вся Россия, и они попали между жерновами. Мне те молодые люди близки, как родные. Они – это мы, только мы уже не прослойка. Поэту же ниспослан дар божий, он является каналом – проводником духовности в народ, он не имеет права опускаться до уровня оценки процессов творчества народа по своим мимолетным будням.