Современная чехословацкая повесть. 70-е годы
Шрифт:
— Ну, значит, я отдаю деньги и забрасываю документы, — сказал я удовлетворенно.
И сразу вырос в собственных глазах. Утром проруха, а теперь такой нежданный случай.
Трамвай наш громыхал, мимо проплыл какой-то антиквариат, люди толпой входили и выходили из магазинов. Куда мы, собственно говоря, едем? Вскочили в первый попавшийся вагон на островке трамвайной остановки. Но я не представлял себе, что мог бы сейчас отправиться домой или на факультет или вообще заняться чем-то, а не быть с Ладеной. Она подняла на меня глаза.
— Как
— Тут дело обстоит серьезнее. Стоит мне хоть немного простудиться…
— Так ты простужена? — дошло до меня наконец, как до жирафа.
— Тогда сойдем?
Она кивнула.
Мы слезли и пошли пешком. Договорились задержаться наверху. Это вообще была моя идея. Я думал, что в какой-нибудь из забегаловок, между Малостранской и Градчанской площадью, наткнусь на Колмана и покажу ему бланк заявления, лежащий у меня в портфеле. Я представлял себе, какое у него будет лицо. И за кого этот Колман меня принимает? Вот осадил же я его? Конечно, осадил! Можно, оказывается, осадить красавчика и умника. Я знаю, что щекочет его самомнение: у меня водятся иногда монеты. Но получаю я их не от папочки. В каникулы берусь за всякую сезонную работу, а так вообще подрабатываю по мелочам. Но говорить этого я ему не буду. Пускай считает меня белоручкой и пай-мальчиком. С Колмана это станется! Черт, и чего я вечно начинаю заводиться, когда думаю о Колмане?
Не потому ли, что он может выбирать любую девочку? И все на свете знает. Я не хочу сказать, что я мало читал и ни к чему не проявляю интереса. Но он как-то умеет подать свое мнение, о чем бы ни зашла среди студентов речь. Скажите, например, слово «Камбоджа» или покажите пальцем на какую-нибудь статую в парке — и он немедленно вам скажет, почему она именно здесь, а не в другом месте. По-моему, он читает все газеты и еженедельники, какие только есть в продаже. Я никогда не мог понять, откуда он берет на это время. Должно быть, он читает даже объявления — не далее как на той неделе говорит:
— Вчера в «Лидове демокраце» один сообщал, что купит трилобитов. Хорошо, да?
Вспомнив этот разговор, я вдруг подумал, что Ладене Колман, чего доброго, понравится, и повел тактику Итки Пражаковой.
— Когда увидишь этого стилягу Колмана, — сказал я, — не падай. Девчонки у него только для забавы.
И сразу же подумал: «Вот черт, еще и не поцеловал ни разу, а уже ревную!»
Но Ладену занимали больше мои качества. Что я умею.
Мы миновали запертый антиквариат.
И шли теперь мимо рекламной доски объявлений.
КАРТОТО торгового объединения «Прага» искал бухгалтершу на полный день; а предприятие ИНКЛЕМО — водопроводчиков для воздухоотопительной системы; ЛАХЕМА покупала, только от общественных организаций, ртуть, в том числе и неочищенную. Но больше всего увлекла меня возможность приобрести наложенным платежом семена гвоздики CEANT CHABAUD, цветущей с лета до первых
— Гвоздику эту я тебе когда-нибудь приобрету, — сказал я Ладене.
— Ври больше! — не поверила она.
— Честно! — настаивал я на своем. — Если я кого полюблю, то покупаю ему цветы.
— Я рада, — ответила Ладена.
— Чему? — не дал я посягнуть на свою независимость. — Я ведь сказал когда-нибудь и если полюблю.
— Ух ты! — сказала Ладена. — Я вот недавно спрашивала о твоих талантах — пока я вижу, что ты можешь только болтать языком. Иногда, правда, занимательно.
— Могу покрасить комнаты и кухню. Тебе и твоим родичам.
— Ну, это — плагиат, — кивнула она на доску объявлений (бюро пражских коммунальных услуг искало маляра для интерьеров).
— Я тоже это могу сделать, — уверил я ее.
— А что еще ты можешь?
— Досуха вытереть посуду и наколоть дрова.
— Ну, это маловато. Для мужчины.
Она была права.
Но ведь не мог же я рассказывать девчонке, что я в каникулы берусь за все, что подвернется. Торгую фруктами на Либерецкой ярмарке, разношу пиво…
— Еще, — я вспомнил, — с незапамятных времен чиню шариковые ручки и пишу плакаты, у нас, для комитета ССМ[5]. И нет на факультете коридора…
— А зонтики? Не чинишь?
— Ну, разве только твой…
— Врешь ты.
— Возможно.
— А хочешь один раз сказать правду?
— Один раз — да.
— Тогда скажи, что бы ты сделал, если б меня, совершенно незнакомую девчонку, увидал в трамвае?
— Хм… что бы сделал? — начал я рассуждать вслух. — Я бы сказал себе: «Внимание, Алеш. Смотри, какая классная девчонка. Плохо ей будет, если ты ее проворонишь». И заговорил бы с тобой: «Девушка, я вас откуда-то знаю. Откудова же это я вас знаю?..»
Ладена схватила меня за рукав:
— Ой, ну ты просто!..
Что я такое, она не сказала.
Мы находились возле «Глаубиц».
Я затянул Ладену в зал.
Колмана там не было, зато был Вашек Перлик из нашей компании. Он помахал мне от столика, но не нашлось ни одного свободного стула.
Я подошел к нему один, пожал руку и спросил о Ченеке.
Вашек жадно поглощал гуляш и полным ртом промямлил:
— Он был. За час до твоего прихода ушел с Иткой Пражаковой.
Это была новость.
— Ничего нет невозможного, — сказал он и опять стрельнул глазом к двери, на Ладену. Взгляд его говорил: «Что у тебя с этой?» Наконец Вашек не выдержал, спросил:
— Знакомая?
— Кузина Бета, — сказал я, — едет со мной в четверг как подружка невесты.
Он не повел и бровью, но поставил под сомнение мой выигрыш:
— Если не сбежит…
Потом высунул шею из рубашки апаш и дернул головой. К двери.
Приятно было это видеть. Ладена действовала с первого взгляда. «Вот так-то, знай наших!» — подумал я. А вслух сказал: