Современная дРама
Шрифт:
Неспешно ступая по керамограниту цвета серо-чёрного дерева, я прошла вперёд. Заглянула в спальни: коробки. Заглянула в зал, где по центру стояла большая кровать с металической ковкой и ортопедическим матрасом, тоже новая и не распакованная. Напротив-кухонный гарнитур и остров. Два больших окна почти на всю стену, из которых виднелся проспект.
Квартира была нежилой. Запакованные вещи, пустая ванна. Подняв глаза на потолок, чтобы оценить его высоту, я присвистнула. И написала в сообщении Васе только два слова: «Это она?»
— Да… — тихо прошелестел знакомый голос из прихожей.
***
— Вася!!! — взвизгнула и бросилась к нему. С разбегу влетела в мужчину, совсем по-идиотски повиснув у него на шее. — Вася!
Сначала Спиридонов пошатнулся и охнул. Я сбавила напор и старалась сильно не сдавливать шею писателю. Мужчина очухался и медленно положил ладони мне на талию, как бы проверяя уровень дозволенного, но я была так сильно рада за него, что пропустила этот момент и, подпрыгнув ещё пару раз, уткнулась ему в шею, тараторя слова с поздравлениями. Вася напряжённо слушал, а к концу монолога притянул к себе плотнее, упёрся подбородком мне в плечо и выдохнул в волосы.
— Ты счастлив? — мы сидели на кровате, с которой стянули упаковочную плёнку и наспех накинули одеяло, потому что с неё открывался красивый вид на город. Коробка с пиццей стояла в центре. Мужчина опирался спиной об изголовье, а я об изножье.
— Да, — помедлив, признался он. Но мне почему-то послышалась неуверенность. Спиридонов, поймав мой недоуменный взгляд, не захотел ответить честно на вопрос и просто долил вина в бокалы.
— Когда ты успел ее купить? — я решила сбавить градус неловкости.
— Недавно, как видишь, — кривая усмешка в приглушённом освещении могла вполне сойти за милую. — Так торопился переехать, что не мог дождаться, когда перевезут все вещи.
— К чему была спешка?
— А вдруг бы я успел написать ещё одну книгу и опять вгрохал все бабло на рекламу? — сарказм ему шёл. А ещё самоирония. Он становился моложе и наглее. Я усмехнулась.
— Вась, а почему кровать стоит в центре гостиной? — мне реально не давал покоя этот вопрос. Я ещё раз огляделась, все же признавая: квартира мне нравилась. Будь у меня деньги, с радостью бы купила такую же. Это не то что моя панелька. Тут, не смотря на современный ремонт, от каждого угла веет стариной.
— Где доставщики оставили там и стоит, — он пожал плечами и немного съехал по спинке кровати. — Потом сам перетащу…
— А откуда у тебя столько вещей? Не припомню, чтобы твоя двушка была такой большой…
— В коробках большей частью моя библиотека. До этого хранил в кладовке, а при переезде сам удивился, что так много. Наверно, вторую спальню оборудую под кабинет…
Мы уже лежали на кровате, все ещё с вином, но без пиццы. Лежали и смотрели в потолок. Болтали о какой-то ерунде: о том как повезло, что окна гостиной выходят на восток, что портьеры тут обойдутся дороже, что парковковочное место тоже надо прикупить, что раньше возле ванны была кладовая, но при ремонте за счёт неё увеличили площадь санузла. Обо всем болтали.
— Как тебе удалось? — я приподнялась на локте, всматриваясь в лицо писателя. Он сузил глаза, как будто дразня, что не откроет тайну,
— Сам не знаю, — закинул руки за голову. — Я стерёг эту квартиру лучше, чем монахини свою честь. Вот с самого начала, когда приезжал ещё в школу, проходя мимо, заглядывал в окна. А после строительства дома стал одержим… Квартира имела ещё трёх хозяев. Последними оказалась семейная пара. И несколько лет назад я все же предложил продать мне квартиру, цену выставил выше рыночной, но они были так неумолимы, дескать это наше семейное гнёздышко. Ушёл. Через полгода снова мой риелтор связался с ними. На этот раз уже реальная стоимость была. Все равно отказ. Я уже забил, думал плевать, возьму любую квартиру здесь, но пару месяцев назад женщина сама меня набрала. Срочная продажа, настолько, что десять процентов стоимости я зажал. Но они все равно были согласны.
— Почему ты молчал? — обиделась я. Ведь мы тогда уже общались.
— А зачем было говорить? — недоуменно и растерянно спросил он. — Если бы ты была причастна к этому, конечно бы сказал, но от тебя никак не зависело мое решение, так что не видел смысла…
— А сейчас зачем сказал? — вызверилась я. — Ведь и тут от меня ничего не зависит…
Нет, я не претендовала на звание лучшая кровопийца года. Просто мне казалось если люди дружат, то о таких вещах стоит хотя бы обмолвиться.
— Так, Алис… — он привстал, потом вовсе сел. — Завтра я возьму ребёнка из детского дома. Как ты думаешь мне стоит тебе об этом сказать?
— Следуя твоей логике- нет.
— Вот именно, Алис, — он щёлкнул пальцами чуть ли не у меня под носом, я в отместку клацнула зубами. — Если бы я хотел приобщить тебя к воспитанию и всему прочему связанному с ребёнком, я бы тебе сказал. Чувствуешь аналогию?
— Чувствую, что у тебя извращённая логика.
— Что мужская логика перед женской фантазией? — риторически спросил Вася. А я осталась сидеть и обтекать. Было в его словах нечто правильное, но все мое естество сопротивлялось этой правильности.
— А как же просто подержать тебя за руку, метафорически? — я не оставила попыток убедить писателя в абсурдности его мышления.
— Держат девственниц в первую брачную ночь, — тоже психанул Спиридонов. — А я бешусь от этого. Мне одного держателя-риелтора за уши хватило. Особенно его звонков три раза в неделю с разговорами, а точно ли я не передумаю…
Мы замолчали. Вася снова лёг на кровать и мы, как два альтернативно одарённых просто тупились в потолок. Писатель не выдержала первым:
— Что надулась?
— Я понимаю, что ты в принципе прав, но не принимаю твою правду…
— Просто мы оба правы, — снова сел на кровати мужчина, — но каждый со своей стороны. С моей- то, что между нами ничего нет и поэтому я не говорил тебе ничего. С твоей- то, что между нами что-то есть кроме дружбы и я обязан был рассказать.
Я аж подавилась. Он сейчас что прямым текстом сказал, будто бы я считаю, что у нас отношения? Оглянулась в поисках чего-нибудь тяжёлого, но со скорбью осознала, что из неподъёмного у меня в арсенале только деепричастные обороты Булгакова.