Современная индийская новелла
Шрифт:
— Ну хорошо, хорошо… Что случилось?
— Этот твой друг…
— Какой друг?
— Ну, Шанкар. Наш шофер Шанкар!
— Он заболел?
— Нет, он, кажется, напился, мерзавец!
— Напился?..
— Собралась я ехать на овощной базар. Зову его, зову, а он стоит на галерее и ухом не ведет. Подошла, смотрю: уставился на небо, как безумный, и все тут. А что на небе? Тучи, и ничего больше.
— Ну, это пустяки. Он что-нибудь натворил?
— Пустяки? А если бы завтра ты увидел в газете мою фотографию с подписью: «Покойная
— Вы что, в аварию попали?
— Ну да! Все из-за вашего любимого Шанкара! Я же ему твердила: «Господин Шанкар, дождь пошел. Занести может машину, убавьте скорость». А он не то слышал, не то нет, словно не в себе…
— Ты сильно пострадала?
— Да нет, со мной ничего не случилось. Старуху какую-то сбили, в больницу ее увезли. Ну, теперь начнется! Полиция, допросы-расспросы! Так что приезжайте скорей! И сегодня же откажите этому Шанкару…
Пришлось Пандурангу тут же бросить все дела на студии и отправиться домой. По дороге он не переставая ругал про себя Шанкара и даже приготовил фразу, которую сразу же ему скажет: «Выходит, на тебя нельзя положиться. Такой работник, как ты, мне не нужен».
Но когда он увидел самого Шанкара, то невольно смягчился и промолчал. Тот был просто на себя не похож: бледный, осунувшийся. Пандуранг подумал, что он дрожит от страха перед наказанием: если не тюрьма, так штраф.
Шанкар заговорил первым. Не подымая глаз от земли, он признался:
— Господин, я виноват…
Пандуранг ждал, что он станет как-нибудь оправдываться, но Шанкар ничего больше не прибавил. Да, изворотливости у него маловато, отметил про себя Пандуранг. Придется, видно, как-то выручать этого незадачливого друга детства. Он положил руку на плечо Шанкара и сказал ободряюще:
— Ну ладно, не раскисай. Я постараюсь все уладить!
Тут Шанкар неожиданно поднял голову и удивленно спросил:
— Уладить? Что уладить?
— Да ведь, наверно, и старуха тоже виновата. Сама, небось, зазевалась…
— Нет, нет. Она не виновата, господин. Это я был невнимателен.
— Гм… Но если ты так скажешь…
— Конечно, я так и скажу.
— Ну что ты городишь? Не пьян же ты был, в самом деле!
Шанкар опустил глаза и покачал головой.
Пандуранг помолчал. Потом спросил:
— Но что же все-таки с тобой случилось? Расскажи.
Шанкар не отвечал.
Тогда, уже начиная сердиться на его постоянную замкнутость, Пандуранг язвительно заметил:
— Ну ясно, на красотку какую-нибудь загляделся…
Шанкар, перебил его:
— Да нет, вовсе нет, господин. Клянусь богом.
— Так что же в таком случае?
— Да вот… — запинаясь, медленно начал объяснять Шанкар, — как только мы из дому выехали… так и пошел дождь…
— Ну и что же из этого?
— Тут я и вспомнил…
— Что ты вспомнил?
— Вспомнил деревню, дом, свое поле… Вот и забылся. Ничего больше не замечал. Видел только дождь, один только дождь, думал: будь
Пандуранг слушал его глухо звучавший голос и изумлялся: и это перед ним его бесстрастный, бесчувственный Шанкар? Куда девались апатичность, безразличие, пустота в его глазах? Сейчас эти глаза загорелись, засверкали небывалым блеском.
— Но как же все-таки ты сбил старуху?
— Не знаю, не помню. На какой-то миг мне вдруг показалось, что черная, мокрая дорога — это мое поле, и я иду по нему с плугом. Отваливаются влажные, жирные комья земли…
Но тут Шанкар спохватился, словно испугался, не сказал ли чего лишнего, и снова умолк, уставившись взглядом в землю. Молчал и Пандуранг.
Через некоторое время Шанкар вздохнул и умоляюще проговорил:
— Господин, это в первый и в последний раз. Больше такого не случится. Клянусь вам.
Пандуранг взял обе его руки в свои и, как-то странно кашлянув, сказал:
— Ну, хорошо! Не думай больше об этом. Штраф я уплачу, и за лечение старухи тоже. Забудь про все.
И после паузы уже совсем каким-то другим тоном добавил:
— А ты за это должен научить меня, как терять голову от одного только вида дождя. Я ведь уже совсем успел позабыть, как оно бывает…
Шанкар взглянул на него растерянно, непонимающе…
Перевод Н. Краснодембской
Вьянкатеш Дигамбар Мадгулкар
В школу
Близился полдень. На школьном дворе зазвонил медный колокол, сзывая учеников.
Дину в это время играл перед домом со своей собакой и так увлекся, что ничего не слышал. Тогда его позвала мать. Не вставая с постели — ей опять нездоровилось, — она крикнула:
— Дину, не слышишь разве? Звонят. Уже пора в школу.
Но ей пришлось звать его еще несколько раз, прежде чем мальчик очень неохотно оторвался от игры и пошел в дом. На ходу стряхивая пыль с коленок и ладошек, он еще на пороге закричал:
— Мама, где моя доска и мелок? И букварь не забудь!
Мать, с трудом превозмогая слабость, встала. Он еще так мал и она готова все за него делать. А уж потом, когда вырастет, наберется ума-разума, тогда и он будет заботиться о ней, о своей вдовой матери.
Она сняла с гвоздя висевшую на стене доску, нашла растрепанный букварь и мелок, сложила все это в холщовую школьную сумку и протянула сыну. Но тут, заметив, какие грязные у него руки, нахмурилась и приказала:
— Сначала руки вымой, грязнуля ты этакий.