Современная канадская повесть
Шрифт:
У входа в гостиницу стоял полицейский, холодный взгляд голубых глаз остановился на Андре, приготовившемся у края тротуара перебежать улицу.
— Ты куда это собрался?
— На ту сторону…
— Здесь нельзя. Вон у того угла переход, а то штраф придется платить.
Ну и местечко! И чего меня сюда понесло? Единственный тут человек — тот старик с сигарой.
Обогнув угол Девяносто седьмой улицы, Андре увидел двух молодых индианок, толкующих о чем-то с белым мужчиной.
— Пятнадцать, —
Самая смазливая произнесла со смешком!
— Двадцать.
— Ну и катись! — Мужчина махнул рукой и шаркающей походкой направился прочь по улице.
Андре подошел к индианкам.
— Есть тут поблизости кафе?
Вторая, не такая смазливая, окинула его с головы до ног равнодушным взглядом.
— Вон, через улицу. — И она улыбнулась, обнажив гнилые зубы. — Может, пойдем порезвимся? За десять долларов.
Андре мотнул головой. Он еле доплелся до кафе. Войдя, сел на высокий табурет у стойки. Подошел китаец-официант и грубо спросил:
— Чего надо?
— Два бифштекса, картошки побольше и кофе.
Принеся заказ, китаец остановился с тарелками в руках на приличном расстоянии от стойки, где сидел Андре.
— Сейчас плати.
— Так я ж еще не поел! — возмутился Андре, едва сдерживая слюнки.
Китаец был неумолим.
— Сейчас.
Андре вынул пачку денег из кармана, бросил на стойку пятидолларовую бумажку. Китаец поставил перед ним тарелки и взял деньги. Постоял в нерешительности, склонился к Андре и, понизив голос, спросил:
— В городе не бывал раньше?
Андре замотал головой.
Китаец засмеялся тихоньким, словно извиняющимся, смехом и ткнул пальцем в руку Андре, все еще сжимавшую деньги.
— Зачем всем показываешь деньги?
Тьфу ты! Какой же я идиот! Как поем — сразу в уборную, засуну деньги в ботинок.
Андре кончал расправляться с третьим бифштексом, как вдруг на него упала чья-то тень. Андре обернулся — знакомая физиономия расплывалась улыбкой.
— Гэри! Гэри Последнее Одеяло! Не узнаешь?.. Я…
— Вижу, Исаака Макгрегора сынок. Андре зовут, так, что ли?
Вообще-то Гэри Последнее Одеяло был темной личностью. Даже Исаак его недолюбливал, но в тот момент Андре кинулся к Гэри, как к самому близкому другу.
— Чего делаешь в городе? — полюбопытствовал Гэри, критически разглядывая лицо Андре. — Кто тебе нос расквасил? Неплохо отделали.
— Да так. Только что приехал. Хочу работать устроиться.
— Ишь чего захотел! Кто тебе тут работу даст?
— Тот же, кто и тебе.
Гэри зашелся смехом так, что весь затрясся.
— Устрой меня…
Но Последнее Одеяло не слушал, он уже не смотрел на Андре. В кафе вошла молодая метиска. Крупная, высокая, веки вымазаны тем же едким зеленым цветом, что у Синички в тот вечер, когда она притащила Андре гранатовый песок с озера. На метиске было короткое ярко-красное платье с таким глубоким вырезом, что груди оказывались почти все наружу. Свисавший на цепочке тяжелый серебряный крест утопал между ними. Эта метиска чем-то напоминала Андре Симону.
Гэри с видом хозяина подозвал девицу, мотнув подбородком, присел на высокий табурет, положил на стойку руку ладонью вверх и, сощурившись, уставился на подходившую девицу.
— Выкладывай, — резко сказал он, протягивая к ней пятерню и растопыривая пальцы, но не снимая руки со стойки.
Девица засунула руку в вырез платья, достала из-за пазухи несколько банкнотов и положила в ладонь Гэри Последнее Одеяло. Пока тот пересчитывал деньги под стойкой, метиска тихонько поскуливала:
— Есть хочется…
— Я тебе скажу, когда есть. — Гэри бросил взгляд на белого в угловой кабинке, следившего, сдвинув брови, за Гэри и девицей. — Вон, видишь, человек сидит. Тебя поджидает.
Девица взглянула туда, куда показывал Гэри, и тут же забормотала умоляюще, но в то же время с отчаянием:
— Ой, нет, только не этот потаскун. Он мерзавец, Гэри.
— Заткнись! Даст тебе двадцать, если не будешь кочевряжиться. Пошла!
— Гэри…
— Ты что, оглохла?
Девица закусила губу, попятилась. Обернулась, еще раз взглянула на человека в углу, потом покорно, — ссутулившись, повернулась и, изобразив на лице скорее гримасу, чем улыбку, мотнула головой в сторону двери и вышла из кафе.
Белый тотчас поднялся, швырнул на стойку два доллара и двинулся вслед за ней.
Последнее Одеяло повернулся к Андре, осклабился, легонько ткнул локтем в бок.
— Вот на кого я работаю. У меня три девочки. Пикнуть не смеют, не то я им покажу.
— Так она говорит, тот мерзавец.
— Подумаешь! Ничего он ей не сделает. Сейчас Ребекка придет, со своим разделается. Хочешь попробовать? Двадцать пять стоит. А Ребекка знаешь какая, о ней не соскучишься!
— Нет, не хочу.
— Денег нету?
— Есть…
— Тогда чего ж не порезвиться? Зачем тогда в город ехать? А Ребекка…
— Нет. Скажи-ка, где тут можно заночевать?
— Заночевать? Зачем тебе спать? Пойдем погуляем, пива выпьем. Можем к Джози заглянуть…
— Мне еще нет восемнадцати. Пива не отпустят…
— Во дает! Будто только из яйца вылупился… — Гэри зашелся глухим смехом астматика. — В этом городе тебя никто и не спросит, сколько тебе лет. Деньги есть, и все.
— Нет. Спать хочу. Присоветуй какое местечко. Чтоб подешевле.