Современная румынская пьеса
Шрифт:
К р и с т и н а. Могу все, что вы ни попросите. Особенно когда вы улыбаетесь, а не глядите на меня хмуро и с таким ледяным видом, будто я… классовый враг.
М а н о л е (веселясь). Что тебе пришло в голову?! Никогда я не гляжу на тебя хмуро и с ледяным видом.
К р и с т и н а. Ну конечно! Вы умеете по-разному смотреть! Как мне во всем разобраться? Иногда вы глядите сквозь меня, будто я из стекла. То ли не видите меня, то ли видите, как вот это кресло. Тогда я злюсь и мне хочется пощупать себя, убедиться, не деревянная ли у меня нога или, может, нос на макушке. В другой раз, когда у вас такой холодный и
На пороге холла появляется А г л а я.
М а н о л е. Иногда? (Пристально вглядывается в нее.)
К р и с т и н а (после короткой паузы). Как теперь! Этого взгляда я не понимаю. Но мне хочется или бежать, или… (Умолкает.)
Маноле не помогает ей.
(Почти шепотом заканчивает.) Поцеловать вам руку.
М а н о л е (немного взволнован). Зачем убегать? Или зачем целовать мне руку? И то и другое нелепость.
К р и с т и н а. Нет. Я знаю. То есть не знаю… (Растерялась.)
М а н о л е (глядя на нее). Тогда лучше беги!
Кристина резко нагибается, целует ему руку и бежит.
Кристина!
К р и с т и н а (останавливается у кулисы. Хочет что-то сказать, шевелит губами, потом, махнув рукой). Мадам Клаудия идет. (И убегает. Через минуту слышится ее пение: «Чао-чао, бамбина!» Голос ее тает вдалеке.)
На лице Аглаи, которая внимательно следила за происходящим, появляется вдруг удовлетворенная улыбка. Кашлянув, она спускается в сад. Маноле рассеянно поворачивает к ней голову.
А г л а я. Я ищу Кристину, маэстро.
М а н о л е. Думаю, она на озере.
А г л а я. Опять два часа в воде проторчит. Сумасшедшая до воды. (Направляется в ту сторону, куда ушла Кристина. Оборачивается.) Знаете, маэстро, если она не нужна вам, я бы хотела послать ее в горы.
К л а у д и я (входя). Доброе утро, Ман.
М а н о л е. Доброе утро, Клаудия. (Целует ей руку и тут же, с ноткой раздражения, Аглае.) Но она нужна мне. И потом, здесь очень здоровый воздух.
А г л а я. Да, конечно. И спросила-то я просто так, на всякий случай. (Объясняя Клаудии.) Я думала послать девочку в горы, примерно на месяц. Но если маэстро не обойтись без нее как без секретаря, тогда и речи быть не может. Пойду скажу, чтобы не сидела долго в воде. (И, довольная, уходит.)
К л а у д и я. В этом возрасте детям иногда невредно менять климат.
М а н о л е (сердясь). А кто мне будет разбирать почту? Впрочем,
Клаудия внимательно смотрит на него.
(Другим тоном и только для того, чтобы поддержать разговор.) Где ты была?
К л а у д и я. Гуляла. А ты?
М а н о л е. Бездельничал.
К л а у д и я. Я думала, что ты с Кристиной.
М а н о л е. Она давно ушла. Милая девочка. Правда?
К л а у д и я. Да. Но абсолютно заурядная. Почему ты все время сидишь на месте? Я ждала тебя в лесу.
М а н о л е. Прости, забыл. (С извиняющейся улыбкой.) И, откровенно говоря, мне здесь лучше… В ее возрасте заурядность неприметна. Это свойство обретает значение много позже. Знаешь, Клаудия, уже несколько дней я гораздо спокойнее. У меня не было этих ужасных ощущений.
К л а у д и я. Ты даже выглядишь лучше. (Вздыхая.) По сути дела, это важнее всего.
М а н о л е. Важнее чего?
К л а у д и я (уклончиво). Не знаю. Я говорила в общем. С некоторых пор я все говорю «в общем». (Пауза.) Ты помнишь, Ман, лето, которое мы провели в Венеции?
М а н о л е. Когда ты ревновала меня к статуе Коллеони {22} , потому что я каждый день ходил смотреть на нее?
К л а у д и я (с чисто женской интонацией). Ревновала? Ты навещал ее только днем.
М а н о л е (охваченный воспоминаниями). Да, мы как одержимые ночи напролет проводили на каналах, пока заря не вырывала из вод серебряную Венецию. Сколько лет прошло с тех пор! Почему ты вдруг вспомнила?
22
Коллеони Бартоломео (1400—1475) — итальянский кондотьер. Генерал-капитан венецианской армии.
К л а у д и я. Мне тогда было двадцать и я была очень хороша. По крайней мере так говорили.
М а н о л е. La bella [8] — называли тебя гондольеры. Я очень гордился твоей красотой.
К л а у д и я. Почему я думаю о прошлом, Ман? Потому что я грустна, потому что воспоминания усугубляют мою грусть и в то же время утешают меня. Это самая большая моя драгоценность. (Улыбнувшись.) Счастье, что никто не может отнять у нас наших воспоминаний.
8
Прекрасная (итал.).
М а н о л е (тоже улыбается). Ты будто надгробную речь держишь, дорогая.
К л а у д и я. А ты смеешься, но это не смешно.
М а н о л е. Ты тоже улыбаешься.
К л а у д и я. Это улыбка трагической героини, Ман! Как ты не понимаешь?!
М а н о л е (сердито). Что с тобой, Клаудия?
К л а у д и я. Мы уже говорили об этом, Ман. Я чувствую себя совсем ненужной здесь. Даже немного смешной.
М а н о л е. Смешно устраивать сцены в таком возрасте.