Современная румынская пьеса
Шрифт:
Л а у р а. Я?.. Да-да, конечно.
Д р а г о ш. Мы немного задержимся, мама. Я давно обещал показать мадемуазель Чобану кое-какие книги. Мы вас догоним.
С ю з а н н а уходит.
Л а у р а, Д р а г о ш.
Д р а г о ш (пристально смотрит на Лауру, потом отводит глаза и направляется к библиотеке). Давайте я покажу вам книги.
Л а у р а. Одну минутку, господин профессор. Ведь для
Д р а г о ш. Но вы же сами сказали, что приехали по делу! А не потому, что я приглашал вас в гости.
Л а у р а. Скорее по делу, чем в гости.
Д р а г о ш. Правда? Скажите же, что у вас за дело?
Л а у р а. Так сразу не скажешь! Дело нелегкое, очень важное, и вы, наверное, не согласитесь.
Д р а г о ш. Вряд ли, если меня об этом попросите вы.
Л а у р а. Давайте не будем спешить. Я скажу немножко позже. Знаете, я восхищена вашей мамой!
Д р а г о ш. Да? Она вам понравилась? Ведь верно? Мне было так интересно, понравитесь вы друг другу или нет.
Л а у р а. Она умная и, кажется, добрая.
Д р а г о ш. Она удивительно великодушная и очень справедливая. Мама всегда была человеком широких либеральных взглядов. Сколько вокруг людей более молодых, чем она, растеряны, недовольны, озлоблены. А она встретила все перемены, будто давно их ждала. Да я уверен — в глубине души она действительно их ждала.
Л а у р а. Как странно!..
Д р а г о ш. Ничего странного. Она происходит из старинного рода, все ее предки были людьми прогрессивными, для своего времени весьма передовыми. Таким же был и мой отец.
Л а у р а (смотрит вокруг). Как здесь красиво. Красива каждая вещь. Приятно работать в такой обстановке. (Рассматривает одну из картин.) Это полотно Андрееску {8} ?
Д р а г о ш. Вы узнали в темноте?!
Л а у р а. Я его очень люблю.
Д р а г о ш (тихо). Я тоже люблю.
Пауза.
Л а у р а (тоже тихо). У вас хорошо и уютно. Я это почувствовала, как только вошла. Мне кажется, жизнь здесь особая, красивая.
8
Андрееску Иоан (Йон) (1850—1882) — румынский художник демократического направления. Писал в основном пейзажи в духе Барбизонской школы: он учился в Париже, где познакомился с группой французских живописцев-пейзажистов. Писал также натюрморты и портреты.
Д р а г о ш. Так приезжайте почаще! Слышите? Как можно чаще!
Пауза.
Л а у р а (внезапно). Господин профессор, зажгите свет. Уже и на улице стемнело. Я вам скажу, почему осмелилась вас потревожить.
Д р а г о ш (зажигает настольную лампу). Потревожить меня? Но может, вы и сами не знаете, почему так тревожите меня.
Л а у р а (делает вид, что не поняла). Мой отец работает учителем в области, недалеко от Вранчи {9} . Вчера я получила от него письмо. Поэтому и сказала вам, что приеду сегодня.
9
Вранча — горы в Восточных Карпатах Румынии и жудец (административно-территориальная единица) с административным центром Фокшани.
Д р а г о ш. Вот оно что! А я думал, вы приехали просить меня прочесть еще одну лекцию в той деревне, где вы шефствуете над избой-читальней.
Л а у р а. Нет, вы уже дважды выступали в Сульчине. Достаточно. Такой человек, как вы, не должен терять время и становиться постоянным лектором в селе, где я прохожу практику. (Еле сдерживает смех.) Тем более что вас там не больно-то и поняли.
Д р а г о ш (уязвлен). Не поняли? Очень жаль. А почему? Тема была далека от их повседневных забот?
Л а у р а. Не обижайтесь! И тема далековата, и отступлений много, да и слова вы употребляете незнакомые.
Д р а г о ш. Простите, но зачем тогда вы попросили меня выступить еще раз?
Л а у р а. Вы обещали рассказать им о шелкопряде, которого здесь не разводят, и я надеялась, это их заинтересует.
Д р а г о ш. Но я и говорил о шелкопряде.
Л а у р а. Да-да, конечно. Только вы забрались уж очень далеко, увели нас в Индию и Японию, мы получили представление о фауне этих стран, но ничему полезному не научились.
Д р а г о ш (обиженно). Не могу же я читать лекцию на уровне начальной школы.
Л а у р а. Наверно, я сама виновата, не надо было вас туда приглашать. Простите меня, пожалуйста.
Д р а г о ш. Ничего, ничего! Так говорите, пришло письмо от отца?
Л а у р а. Вы обиделись. По голосу слышно!
Д р а г о ш. Вам пришлось бы совершать куда более дурные поступки, чтобы заставить меня обидеться.
Л а у р а. О господи! Как утомительна чрезмерная вежливость.
Д р а г о ш. Для того, кто ее на себе испытывает?
Л а у р а (коротко). Для обоих.
Д р а г о ш. С вами мне не нужно быть вежливым. С вами я искренен.
Л а у р а (меняет тему разговора). Отец просит поподробнее написать о вашей книге.
Д р а г о ш. Ого! Ваш отец знает о моем существовании и даже о моей книге! Весьма польщен.
Л а у р а. Я пишу ему о многом… о наших преподавателях, о вас и вашей работе. Папа из тех учителей, которые интересуются решительно всем.
Д р а г о ш. И что он хочет знать про книгу?
Л а у р а. Он спрашивает, нельзя ли до выхода всей книги издать отдельной брошюрой главу, связанную с нашей страной? Он думает, это принесло бы им большую пользу.
Д р а г о ш. Нет, нет, ни в коем случае! Этот труд надо рассматривать как единое целое, как законченное произведение, а не собрание отдельных брошюр. Если я раздроблю его на части, он потеряет свое значение, свою новизну, станет, если угодно, не столь стройным и красивым. Рассыпется тончайшая связующая нить. Ткань разрушится.