Современная японская новелла 1945–1978
Шрифт:
«Вот именно — в воле. Правильно. Только весь вопрос в том, чего человек хочет. Этого Курахаси, пожалуй, не поймет. Мы с Кэндзи братья, но мы совершенно разные. И характеры разные, и интересы. Учитель сводит все к прилежанию. Но откуда берется это прилежание, об этом учитель ни слова». Он, Микио, отнюдь не считает себя безвольным в сравнении с Кэндзи. Только вся эта жизнь, все эти метания с работы на работу словно засыпали его какой-то тяжелой пылью и не дают пошевелиться. «С Кэндзи, пожалуй, происходит то же самое, но он стремится стряхнуть с себя эту пыль и выбраться на поверхность. А вот у меня нет такой устремленности, жизненной силы, что ли».
— Кэндзи тоже о тебе беспокоится. Он, кажется, несколько
— Ничего особенного, самую обычную жизнь, — сказал он и вдруг вспомнил о Тамиэ. Ждет ли она его опять, приготовила ли ужин? Ему представилось, как Тамиэ стоит на кухне и не очень умело, но самозабвенно готовит. Он чувствовал, что на этой полутемной общей кухне Тамиэ отдыхает душой. И он спохватился:
— Ну что ж, я постараюсь по возможности посещать занятия.
— По возможности — это не годится.
— Пока мне больше нечего сказать. Если уж не выйдет, значит, не выйдет.
Он встал. Курахаси вздохнул. Видно, махнул на него рукой.
— Во всяком случае, не пропускай занятий. Тогда как-нибудь утрясется. Слышишь?
Он был уже у дверей, когда Курахаси остановил его:
— Ты сказал, что сегодня внесешь плату за обучение. Я сейчас позвоню в канцелярию, так что ты иди прямо туда. Хорошо?
— Все будет в порядке. Я не убегу.
— Я не это имел в виду, — слегка покраснев, сказал Курахаси и задержал руку на диске телефона.
— Вы, наверно, деньги имели в виду? — пробурчал Микио про себя и вышел в коридор.
Пока он стоял у окошка канцелярии, прозвенел звонок с урока. Ученики мгновенно слетелись к буфетной. Было приятно смотреть, как они возвращаются в класс со своими мисками и чашками. Курахаси сказал, что нельзя пропускать ни одного дня. А что ж! Ничего невозможного в этом нет, осталось-то всего несколько месяцев. Он воодушевился. Неплохо было бы сейчас повидаться с братом. Вслед за всеми он поднялся по лестнице. Ученики собрались возле печки в конце класса и закусывали. На кипятильнике подогревались треугольные пакеты с молоком. Многие сегодня отсутствовали, хлеба было вдоволь, и ребята выгрызали мякоть, а корочку выбрасывали в мусорную корзину. В его классе тоже делали так. Сам он никогда не позволял себе такого, может быть, потому, что был старше других, и одноклассники косились на него. Однако сейчас это его ничуть не беспокоило. Брата не было видно. Он спросил о Кэндзи, ему сказали, что он еще не пришел.
— Поесть-то Кэндзи всегда приходит вовремя. Интересно, что с ним такое, — сказала одна ученица.
— Может, он в ученическом совете?
Он заглянул туда. Несколько учеников курили там, они испуганно спрятали сигареты за спину.
— Кэндзи говорил, что сегодня, может быть, не придет.
— Да, он частенько пропускает.
— После праздника культуры он редко появляется. Кажется, он говорил — чувствует себя плохо.
— Переработал, — заметил другой.
Пришлось пойти домой. Ему вдруг стало тревожно за Кэндзи. Казалось бы, что тут такого: иногда пропускает. Сам-то он вообще не ходит. Но он встревожился оттого, что знал характер брата. Он хотел было зайти к нему домой, но раздумал: тот сейчас вряд ли дома, скорее всего по горло занят на приработках. Неважно себя чувствует? Тут не только в приработках дело. Компания, в которой работает Кэндзи, занимается перевозкой рукописей и пленок по контрактам с газетами, журналами, киностудиями. Надо не просто ходить на службу, а еще и мотаться по разным местам, каждый раз по новым. Жмут из него все соки. Ездит он на мотоцикле с флажком газеты, но этот флажок — ерунда. В случае аварии у него нет никаких гарантий. Компания просто нанимает молодых парней, ссужает им мотоциклы и распределяет людей по разным фирмам, но сама ни за что не
Когда Микио пришел домой, Тамиэ сидела и пила виски. На котацу стоял его ужин, но он был отодвинут на самый край.
— Ты что, сегодня вечером не работаешь?
— Почему же, работаю.
— Так что ж ты тогда напиваешься?
— А у меня на работе никто не интересуется, выпила я или нет.
Она работала в баре на третьей отсюда станции электрички. Кроме хозяйки и еще одной женщины средних лет, там работали три молодых девушки, которые приходили в бар в разное время и разные дни. В позднюю смену можно было приходить часов в девять.
— В баре заставят пить, так что сейчас, наверно, не стоит.
— Меня никто не заставляет пить, я пью, когда сама хочу.
Тамиэ встряхнула стакан, звякнули кусочки льда. Она взяла бутылку и горделиво долила стакан.
— Правда, не стоит. Ты ведь уже порядочно выпила.
— Отстань. Я сейчас домой пойду.
— Что это вдруг? Я тебе надоел, да?
— Может, и надоел. Особенно когда пристаешь, как сейчас. Что хочу, то и делаю, и ты тоже что хочешь, то и делай.
— Так-то так, только я беспокоюсь.
— Вот я и говорю, пристаешь.
Он взял стакан и налил себе виски. Он не совсем понимал, чего хочет Тамиэ. Ужин-то вот он, перед ним, это она его приготовила. Вареная скумбрия, отварной шпинат, горячая свинина с морковкой… Тамиэ часто подавала на стол рыбу: это и понятно, ведь она родилась в семье рыбака, но как тщательно все приготовлено и какую заботу он чувствовал в этом, а ему так надоело питаться на стороне. Он слыхал, что женщина средних лет из бара, где служила Тамиэ, держит что-то вроде домашней столовой в расчете на клиентов-холостяков, но ему не хотелось думать, что Тамиэ действует из тех же побуждений. Вдруг он вспомнил курчавого парня, с которым столкнулся тогда в подземном ресторанчике. Тамиэ говорит, что пойдет к себе домой, но на самом деле не к тому ли парню она собирается? Он пригубил горькое виски. Может, ему она тоже готовит ужин?
— Сегодня был в школе, — сказал он, беря палочками кусок рыбы. — Боюсь, не удастся окончить.
— Почему?
— Слишком много прогулял.
— Совсем никакой надежды?
— Да нет. Курахаси сказал, что, если теперь я не пропущу ни разу, он как-нибудь все уладит. Но, я думаю, он просто утешает.
— Ну, это ты зря. Ты все-таки ходи в школу.
Он взглянул на Тамиэ. Она уже не злилась. «Если будешь жить со мной, я любой ценой кончу школу. И в Ацуги не придется ехать. А школу кончу — можно и работу поменять». Но у него не хватило духу сказать это вслух. Он не знал, что Тамиэ ответит.
— В фирме говорят, что, если со школой ничего не получится, придется ехать в Ацуги.
— Тем более надо учиться дальше. Разве нет?
— Угу… — Он разглядывал стакан, который держал в руке.
— Все у тебя как-то нелепо выходит. Посмотрел бы на Кэндзи.
— Кэндзи…
— Да, Кэндзи. Ведь ты старший брат, а такой недотепа.
— Он — это он, а я — это я.
— Что значит «я — это я». Будто у тебя есть свое «я».
— Это как понимать?
— Рассердился. Но это же факт. Ты тряпка. Только и делаешь, что брюзжишь.