Современная японская новелла 1945–1978
Шрифт:
— Так, хорошо, пусть вырвет.
Изо рта у Тамиэ хлынула желтая пена. Потом ей снова ввели резиновую трубку, по которой в желудок пошла вода. Так повторялось много раз.
— Ну, больше уж такой глупости не сделает, — сказал санитар. — Она как будто без сознания, а то ведь это тяжелая операция.
Он вдруг вспомнил рассказы о пытках водой. Палач вливает в человека огромное количество воды, потом переворачивает и топчет сапогом его живот. Тогда изо рта фонтаном вырывается вода. То, что сейчас делают с Тамиэ, — это и есть такая пытка, подумал
— Пожалуй, достаточно, — сказал врач.
Врач помоложе занялся исследованием того, чем вырвало Тамиэ. В этот момент сестра стала снимать с нее одежду. Она разом стянула брюки и трусики, и нижняя половина тела Тамиэ осветилась ярким светом операционной. От обнаженного тела распространился запах. Точными движениями сестра продолжала раздевать девушку. Он смотрел на нагую Тамиэ, не отводя глаз. Его глаза — все равно что глаза врачей, но ему хотелось избавить Тамиэ от оскорбительного взгляда санитаров.
— Палата на втором этаже, отнесите туда, — сказала сестра, кончив обтирать тело. Тамиэ завернули в простыню, и санитары понесли ее на второй этаж.
— Ну, я думаю, оснований для беспокойства нет, но болеутоляющее в таком количестве может повредить печени. Так что несколько дней ей надо побыть в больнице, — сказал врач. Микио пригласили в канцелярию и дали заполнить необходимые документы.
— По правде говоря, следовало бы и в полицию сообщить, но доктор говорит, вроде бы ничего, так что пусть останется между нами, — с мягкой улыбкой произнес санитар.
— Спасибо.
— Только смотрите за ней хорошенько. Не знаю уж, в чем там у вас было дело, но здесь рана глубже. — И мужчина показал себе на грудь.
Тамиэ в этот вечер не просыпалась. Даже когда пришла Тасиро-сан и надевала на нее халат, она была как неодушевленная кукла. Только время от времени она начинала говорить во сне, и долго говорила, без остановки. Разобрать было почти невозможно, но казалось, что Тамиэ чего-то ужасно боится.
— Бедняжка! — Тасиро-сан погладила Тамиэ по голове. Перед глазами Микио встала комната в развалившемся доме. И тут же вспомнилось, как они жили в Титибу после смерти отца.
— Тамиэ-тян тебя любит. Потому и вернулась, — говорила Тасиро-сан. — С виду у нее характер сильный, а на самом деле она просто застенчивая девочка. Правда ведь?
Он кивнул головой. «И я тоже такой, — подумал он. — Даже не то, что застенчивый, а просто не умею разобраться в самом себе. Начинает вдруг казаться, что мир прекрасно обойдется без тебя, что ты ничтожная тварь, копошащаяся в уголочке мира. Вобьешь себе в голову, что тебя считают чем-то вроде насекомого, захочется что-нибудь выкинуть. А другие все такие же никчемные». В такие моменты он дичал и бросался на людей. Но скоро это тоже надоедало. И оставалось только бросаться на самого себя. Вот и Тамиэ такая же, он уверен. Тасиро-сан посидела недолго, потом ушла. Уходя, она сказала:
— Страховка в таких случаях не действует. Целых три дня в больнице — это недешево обойдется. У меня есть
Он плохо представлял себе, как жила Тасиро-сан. Но догадывался, что и ей бывало несладко. Приходивший к ней мужчина уже давно не появлялся. Интересно, она все еще грустит о нем? Наверняка грустит.
На следующий день Тасиро-сан принесла все, что нужно было на первое время. Тамиэ пришла в сознание, но почти все время спала. Она была еще не в состоянии понять, что с ней произошло. И все же при виде Тасиро-сан она слабо улыбнулась. Без косметики Тамиэ выглядела на несколько лет моложе.
— Ты красивая, — сказала Тасиро-сан, вытирая Тамиэ лицо. Вошла медсестра. Молодая, густо накрашенная, она не обратила никакого внимания на приветствие Тасиро-сан и стала менять бутылку в капельнице. Потом резким движением заменила введенную в руку иглу.
— Это что же? — сказала Тасиро-сан.
Вчера вечером раза два приходили другие сестры, но они тоже, не говоря ни слова, меняли лекарство, мерили температуру и уходили. «Что, медсестры все такие? — подумал он. — Наверно, не все, если верить Тасиро-сан».
— Эти больницы «Скорой помощи» становятся все хуже и хуже, — удрученно заявила она.
Но не только сестры удивили его. Делать осмотр приходил молодой врач, которого он видел в операционной. При утреннем свете было видно, что на нем грязный халат, неухоженные волосы топорщились. Микио и сам не слишком-то хорошо выглядел, но лицо врача, бледное, отекшее, казалось неживым, только в сосредоточенных глазах ощущалась сила. Врач ласково спросил Тамиэ, как она себя чувствует, но в каждом его слове было что-то неприятно липкое. На время осмотра Микио вышел в коридор, но продолжался осмотр мучительно долго. Он поделился своими впечатлениями с Тасиро-сан, и та ответила:
— Правда, какой-то он противный.
Тамиэ поправлялась быстро, ужин съела без остатка. Правда, она никак не могла преодолеть усталость и даже во время разговора с Микио часто засыпала.
— У меня уже все в порядке, иди домой, отдохни, — говорила она ему.
— Ты за меня не беспокойся. Я сплю вдоволь.
— Но у тебя же работа.
— Так я думаю уйти с работы. Завтра собираюсь все оформить.
Он твердо решил уйти. Будет небольшое выходное пособие, кроме того, ему должны вернуть резервные отчисления от зарплаты. Он, конечно, получит их не сразу, но под них можно занять деньги и оплатить пребывание Тамиэ в больнице.
— Уйдешь — что будешь делать?
— Поищу работу в какой-нибудь транспортной компании. Я ведь раньше работал на грузовике.
— Это здорово.
— Здорово, — улыбнулся он.
У нее навернулись слезы на глаза.
— Ты прости меня. Я действительно плохая, Кэндзи прав.
— Ничего подобного.
Тамиэ протянула свободную руку и прикоснулась к его щеке. Он взял ее руку, пожал ее, и Тамиэ ответила ему пожатием.
— Что сказать твоей матери?
Тамиэ замотала головой.