Современный болгарский детектив
Шрифт:
— Мы нашли ваши драгоценности, — сказал я наконец. — Через день-два сообщим, кто совершил кражу.
— Буду вам чрезвычайно благодарен, — ответил Младенчев. — Могу я обменяться с вами несколькими словами?
— Конечно.
Он проводил меня в свой кабинет, пригласил сесть в кресло.
— Хочу поделиться своим беспокойством вот о чем... — сказал он, усаживаясь напротив. — Насколько я понял, вы знакомы с Тони Харлановым. Вчера я получил анонимное письмо, которое касается отношений
Младенчев достал конверт из ящика письменного стола, подал его мне.
Задумывались ли вы, зачем Тони Харланов ходит в ваш дом? Он афиширует свои знакомства с большими людьми и начальниками из милиции. Призадумайтесь, а то облысеете в один прекрасный день, когда поймете да будет поздно».
Вероятнее всего, письмо отправила какая-нибудь бывшая знакомая Тони. По особенностям машинки можно будет незамедлительно найти автора.
— Это не первая анонимка, — сказал Младенчев, — но согласитесь, может ли отец спокойно к ним относиться? Кроме того, упоминаются люди из милиции. Возьмите, если письмо может вам пригодиться.
Я положил анонимку в конверт и спрятал во внутренний карман пиджака.
— Хотите еще что-нибудь сказать мне?
— О Тони Харланове, — смущенно пробормотал мой собеседник. — Но лучше бы нам поговорить через день-другой.
— Вы позвоните или я?
— Я вам позвоню.
— Благодарю вас.
Младенчев проводил меня до лестницы, и мы пожелали друг другу успехов.
9
Едва я вышел на улицу, меня нагнал Тони.
— Отец сказал, что вы у нас были?
— Был в ваших краях, от Гриши знал, что вы в деревне. Вот и решил вас навестить.
— Есть новости? Я об ограблении.
Не ответив, я спросил:
— Тони, ты беседовал с Тоди об эстрадном певце? — Я назвал фамилию. — Это было недели две назад.
Он остановился, поморгал, поднял брови.
— Не припомню. А что?
— Несколько дней назад квартиру этого певца обокрали. Унесли драгоценности.
— Думаешь, это Тоди?
— Пока ничего не думаю. Попробуй вспомнить, говорили вы об этом певце или нет.
— Как-то раз зашел разговор, но мы тогда говорили о многих певцах, художниках, писателях... О многих, — повторил Тони.
— А о дне рождения Младенчевой заходила речь?
— В четверг Тоди спросил меня, буду ли я в пятницу в обеденное время в «Балкане». Я ответил, что приглашен на день рождения, на дачу, но не сказал, к кому.
— И полагаешь, что он не догадался, на чей
— Да какое значение имеют наши разговоры!
— Самое непосредственное: Тоди узнал, где и когда можно совершить кражу. Ты его навел.
— Ого! Ты полегче со своими выводами.
— Подумай — и сам придешь к таким же.
— В пятницу вечером я был у Тоди. У него дома!
— В какое время?
— Около семи или в семь с чем-то.
— У него ты был после восьми. Так показали и Тоди, и Патлака.
— Я не смотрел на часы. Но, по-моему, я пришел раньше.
— А почему так настаивал, что к Тоди ты пошел около семи?
— Потому, что мне так показалось.
— Кража произошла перед твоим приходом. И то после того, как Михнев уверился, что в квартире Младенчевых нет ни души. Жора говорит, ты там упал в обморок.
— Мне плохо стало. Недосыпаю, питаюсь нерегулярно.
Я перебил его, сказав как бы между прочим:
— Ты был болен.
Как бы он ни владел собой, Тони не смог скрыть смущения.
— Что? Болен?.. Не было ничего такого. Выпил три рюмки, и плохо стало.
Мы молча шли дальше. Потом Тони остановился и спросил:
— Минутку... Ты сейчас куда?
— Я просто гуляю.
Мы были в парке. Совсем близко от зарослей кустарника, где была найдена Дашка. Тони шел, словно наслаждаясь прекрасной весенней погодой, свежим ветерком да птичьим пением. А день был облачным, холодным и едва ли мог вызвать такое настроение.
Я спросил:
— Хочешь посмотреть, где нашли Дашку?
Он остановился, глянул на меня.
— Вот в этих кустах, — показал я.
Тони с выражением ужаса на лице уставился в заросли. Обернувшись к нему, я попытался поймать его взгляд, но мне это не удавалось.
— Тони, — сказал я, — ты ведь хороший грибник, верно? А мне не говорил об этом никогда.
— Просто разговор не заходил.
— Когда мы поехали в тот раз за грибами, ты заявил, что ничего не понимаешь в этом.
— Не помню.
— Жора и Тоди помнят.
— Послушай, ты для того и ездил к моему отцу — чтобы поговорить о грибах?
— Еще один вопрос, Тони. Ты хотел жениться на Краси?
— Ты что, забыл — она просила тебя быть посаженым отцом!
Я не стал оспаривать его ответы, которые звучали чересчур категорично: надо было поскорее прижать его и расспросить, пока он не опомнился и не убежал.
— Ты плохо пришил пуговицу, — сказал я.
Обе пуговицы на его пиджаке были пришиты хорошо, но Тони ухватил первую и дернул ее — показать мне, что она хорошо пришита. Потом ответил, злясь и недоумевая:
— Чего это ты?
— Мне показалось, она плохо пришита.