Современный детектив ГДР
Шрифт:
— Благодарю вас, к сожалению, мы должны будем временно изъять у вас машину. Очень вас прошу, поймите нас правильно. И не будете ли вы так любезны приготовить документы и ключ зажигания? Машину заберут сегодня же.
— Какая наглость! — вскипел Николаи, потом вдруг вздохнул, налил себе коньяку, выпил и тяжело опустил подбородок в ладони. — А надолго?
— Думаю, до завтра, — сказал Крейцер.
— Выпить не хотите? — Николаи указал на графинчик. — Коньяк отборный, высшей марки.
— Нет, спасибо. Я не пью. Разве что пиво.
Николаи
— Достойно похвалы. Вы небось считаете, что я виноват?
Лицо Крейцера приобрело уклончивое выражение.
— Ну, раз вы владелец машины, значит, подозрение в первую очередь падает на вас. Но доказательств у нас пока нет.
— Пока нет, — ехидно повторил Николаи. — Пока нет, но скоро будут.
Крейцер постарался пропустить насмешку мимо ушей.
— Несчастный случай произошел возле Филиппсталя, — сказал он спокойным голосом. — У вас в этих краях нет друзей или знакомых?
— Филиппсталь? — Николаи задумался, выпятив нижнюю губу. — Это ведь деревушка за Гютерфельде? Нет, я не знаю никого, к кому можно доехать по этой дороге.
7
Вальдемар Кривиц был человеком худощавым, с узкой длинной головой и смуглым лицом, которое избороздили глубокие морщины. Пепельные, а на висках седые волосы были уложены волнами и тщательно расчесаны. Свинцово-серые глаза сидели слишком близко к длинному носу, резко выступавшему вперед от переносицы. Кривиц был одет в белую спортивную рубашку, защитного цвета бриджи и черные ладные сапоги. На шее висела тонкая золотая цепочка с крохотным, искусно вырезанным из слоновой кости Буддой.
Крейцер прямо через газон направился к живой изгороди из жасмина, отыскал просвет между кустами и подошел к низкому забору, отделявшему сад Николаи от соседнего участка. Наклонясь через забор, Крейцер спросил:
— Господин Кривиц, не могу ли я с вами поговорить? Кривиц воткнул лопату в землю, взял пачку сигарет, лежавшую на камне возле пивной бутылки, и подошел поближе, вопросительно глядя на Крейцера. Тот показал ему свое удостоверение. Кривиц пробежал его глазами, поднял брови и протянул: «Ах так!» — после чего вынул сигарету из пачки и раскурил ее от зажигалки, которую достал из брючного кармашка для часов.
— Доктор Николаи сказал мне, — так начал Крейцер, — что вчера вы приводили в порядок его машину. Я хотел бы услышать, как это все было.
— А что-нибудь случилось, господин лейтенант? — спросил Кривиц. Голос у него был вежливый, не без приятности, с чуть заметной северной интонацией.
— Да, — ответил Крейцер, — несчастный случай.
— Господи! А мне-то доктор сказал, что его стукнули на стоянке. — Он задумчиво покачал головой. — Ну значит, так: вчера утром, часов около девяти, доктор позвонил мне, чтобы я пришел к нему как можно скорей и подремонтировал машину. Я поехал к нему, это было в десять —
— Доктор Николаи не объяснял вам, где его так стукнули и когда?
— Само собой, объяснял. Он сказал, что машина простояла всю ночь на стоянке перед больницей. Должно быть, какой-то болван налетел на нее в темноте, а потом смылся.
— А вы ничего такого не заметили, что противоречило бы его рассказу?
Кривиц сделал удивленное лицо и затянулся до того глубоко, что у него даже щеки запали.
— Ничего. А разве что не совпадает?
— Вмятина возникла при дорожном происшествии недалеко от Филиппсталя.
Тут лицо у Кривица стало растерянным. Он даже вынул изо рта сигарету и присвистнул. Потом он сказал:
— Вот уж не ожидал от доктора Николаи. Скажи мне это кто другой…
Крейцер перебил его:
— А кто, кроме доктора, ездит на этой машине?
Кривиц потянул себя за кончик носа.
— Ума не приложу. Он ведь никого к ней не подпускает. Он бережет ее как зеницу ока. Может, тут ошибка? Я и мысли не допускаю, чтоб он разрешил постороннему человеку ездить на своей машине.
— Зачем же обязательно посторонним? Может, кто из членов семьи или близкий друг?
— Вот уж не скажу. — Кривиц выплюнул сигарету и затолкал ее носком сапога в рыхлую землю.
— Жена у него тяжелобольная, одна она и по лестнице не сойдет, а вот сын… — Кривиц задумался, пробежал рассеянным взглядом по кустам, передвигая вверх и вниз золотой браслет часов. — Нет, ей-богу, не знаю: у Дитера права есть только на вождение мотоцикла, он хотел бы получить права и на вождение машины, но отец против и потому не дает ему денег на автошколу. Они вечно из-за этого ссорятся.
— А что собой представляет его сын? Он разве сам не зарабатывает?
— Он учится в каком-то институте в Потсдаме, а живет пока у родителей.
— Так, так. Следовательно, вы не знаете, кроме доктора, никого, кто бы хоть раз ездил на этой машине.
Кривиц осклабился, обнажив два ряда желтых неровных зубов.
— Ну, не надо понимать меня так буквально, господин лейтенант. Я просто хотел сказать, что доктор трясется над своим автомобилем. Но я, к примеру, тоже наездил на нем несколько метров. Когда испытывал машину после починки. И то доктор торчал где-нибудь под боком и каждую минуту напоминал, чтоб я был поосторожнее.
Крейцер был очень недоволен, но надеялся, что Кривиц этого не заметит.
— А вы не обнаружили при починке ничего подозрительного? — спросил он.
Вальдемар Кривиц рассмеялся и раскурил свежую сигарету.
— Подозрительного? Да ни вот столечко. Побывай в машине кто-нибудь чужой, доктор бы обнаружил это еще до меня. Он всякую царапину видит. Нет и еще раз нет. А где, вы сказали, произошло столкновение?
— Около Филиппсталя. На трассе Гютерфельде — Саармунд.