Современный румынский детектив
Шрифт:
Наконец один частник смилостивился надо мной. Подрулив к кромке тротуара, он приоткрыл дверцу.
— Куда тебе?
— Таборный тракт. "Фаворит".
— Это тебе обойдется в пятьдесят леев.
Я не издал ни звука — будто язык проглотил.
— Ты слышишь? — Да.
— Хорошо. Чтобы потом не было разговоров. Залезай.
В машине было тепло и уютно, играла музыка, пахло сигаретным дымком. Я удобно устроился рядом с водителем, завернувшись в дубленку по самые брови, и не шевелился. Всю дорогу я хранил молчание. Шофер пребывал в прекрасном
Когда мы приехали, я глянул на спидометр и протянул ему купюру в двадцать пять леев. В эту сумму входили и чаевые, которые я дал бы таксисту.
— Это что?
Не успел он опомниться, как я уже смылся. Водитель опустил окошко и заорал мне вслед:
— Хам!
Я не стал бы оборачиваться, даже если бы он кинулся за мной в погоню.
— Сам не знаю, почему я не сделал из тебя котлету! — вопил он во все горло, чтобы слышали прохожие.
Это было уже слишком. Я выхватил одну бутылку и, размахнувшись, как гранатой, сделал вид, что швыряю в него. Он живо поднял окошко и отъехал. Быстро же испарился его воинственный дух! Недаром в народе говорят, что нет ничего страшнее алкоголя.
Нужная мне улица оказалась отнюдь не рядом "Фаворитом", и еще довольно долго я плутал в поисках дома. В лифте мне попалась какая-то бабулька. Но, по счастью, ее совсем не волновало, к кому я еду, и не возмущала торчащая изо рта зажженная сигарета. Она только собралась завести светский разговор о погоде, как лифт остановился. Бабулька помогла мне выйти, любезно открыв дверь. Я взглядом поблагодарил ее, в ответ она тоже улыбнулась.
На площадке было темно, и мне пришлось шарить по стене в поисках звонка. Хозяйка распахнула дверь, даже не поинтересовавшись, кто это. На ней был скромный байковый халатик. Теплый желтый свет струился по плечам, как лимонадный дождь. Она не могла различить меня в темноте и беспомощно моргала.
Я зажег на площадке свет и улыбнулся.
— Вот так сюрприз! — воскликнула она.
Мокрые от снега волосы свесились мне на глаза, но это не помешало ей узнать меня. Ее лицо озарилось улыбкой, и я успокоился. Мне не впервые приходилось выступать в роли стрекозы(здесь автор обыгрывает знаменитую басню Лафонтена: в румынском языке слово" стрекоза" мужского рода, а" муравей" — женского), поэтому я тотчас же приступил к делу, заговорив шутливо — непринужденным тоном:
— Так уж случилось, что ты единственная муравьишка, с которой я знаком.
— Это больше смахивает на штурм пивной, чем на визит к даме, — с притворным испугом констатировала она, указывая на арсенал у меня в руках.
Свет на площадке потух. В глубине ее квартиры от сквозняка захлопнулась дверь. Внизу, в подъезде, залаяла собака и закричал ребенок: "Не хочу! Не хочу!"
— Может быть, ты впустишь меня?
— Попроси как следует.
— Не могу. Я отморозил ноги.
— Ну тогда проходи, капризная стрекоза, — проговорила она и отступила, давая мне пройти.
Мария Мушат — именно она оказалась моим муравьем — спасителем — обитала в достаточно
На секунду у меня возникло ощущение, будто я очутился в монашеской келье. Однако глаза Марии излучали такое жизнелюбие, что я с радостью убедился в несправедливости своих подозрений. По — видимому, убранство комнаты сохранилось неизменным с тех времен, когда эта женщина после какого-то удара судьбы хотела отрешиться от мирских радостей. Ей это не удалось, боль прошла, и вернулось желание жить.
Мария уселась на кровать, поджав под себя ноги, как курица на насесте, и закурила. Я стоял перед ней, поглядывая то на нее, то на иконы на стенах.
— Садись, — сказала она.
Я присел на стул, сильно смахивавший на церковную скамью.
— Как тебе удалось разыскать меня?
— С помощью одного плута, намеревавшегося содрать с меня за это пятьдесят леев. Ты должна мне помочь. Это моя единственная надежда.
— Единственная? — она недоуменно вскинула брови. — Почему единственная?
— Потому что ты последний и единственный знакомый мне человек в этом городе.
— А что, в остальных ты разочаровался?
— Остальных просто нет. Все исчезли.
Кто знает, какие ассоциации вызвали у нее мои слова, но она так и застыла, уставившись перед собой. Я воспользовался ее оцепенением, отправился на кухню и вернулся с двумя стаканами пива. Протянул ей один, и она тряхнула головой, будто отгоняя тяжелый сон. Я плюхнулся на облезлую овечью шкуру возле ее кровати.
— За твое здоровье! Мария не ответила.
— На какую помощь ты рассчитываешь?
Она сделалась очень серьезной. Длинные пальцы сжимали стакан, а в глазах зажегся огонек тревоги. Интуиция подсказала мне, что она опасается любого вторжения в свою жизнь. И дорожит свободой одинокой женщины. Мария, по всей вероятности, испугалась, что я заявился к ней с определенной целью, и сочла момент неподходящим. Я не сомневался, что она была бы не прочь пофлиртовать со мной. Но ее привлекала длительная осада, с поочередными победами и поражениями каждой из сторон. Резкая атака вынудила бы ее капитулировать мгновенно, а ей вовсе не хотелось так скоро терять независимость.
— Приюти меня на несколько дней!
— Только и всего?
— Только и всего. Не беспокойся, я исчезну раньше, чем ты этого пожелаешь. Я совсем не тот аморальный тип, за какого ты меня принимаешь, — похвастался я с улыбкой.
И сразу же пожалел о своих словах — они прозвучали фальшиво и лицемерно.
— Эх, мужская мораль!
Она презрительно сморщила носик, и в уголках ее глаз появились лучики морщинок.
— Надеюсь, ты не относишься с предубеждением к мужчинам?