Современный румынский детектив
Шрифт:
Глава XIII
ВЫСТРЕЛЫ В ГРУДЬ
Я нажал кнопку звонка со слабой надеждой, что его трель будет слышна — из-за двери доносился неописуемый гам. Впрочем, собравшиеся на вечеринку могли себе это позволить — невысокий дом прятался за деревьями в глубине сада.
Отворили быстрее, чем можно было ожидать, и я быстро выставил впереди себя бутылки с вином, как пароль. Но этот тип нарочно придерживал дверь, и я с трудом протиснулся в узкую щель. У него была злая
— Вас там еще много? — полюбопытствовал он, давая понять, что страшно недоволен моим вторжением, будто я помешал ему пересчитывать деньги. За его спиной озорно блеснула глазами молодая чертовка. С такими глазищами только на вишне и прятаться.
— Хэлло! — помахала она мне рукой. — Какой видный мужчина! Дай ему пройти.
— Куда поставить бутылки? — осведомился я, внезапно охваченный хозяйственным пылом.
— Давай сюда! — потребовал бывший жеребец.
— Надеюсь, ты поделишься с друзьями? — воззвал я к его совести. — А где Паул?
Вместо ответа он повернулся ко мне спиной.
В холле пахло пролитым вином и прутиками от дамиджаны, которые, очевидно, пытались использовать вместо веника. Только я снял дубленку, как чертовка схватила меня под руку и прижалась. Все скрывалось в клубах табачного дыма, застилавшего от нас длинную анфиладу комнат. Дом оказался куда просторнее, чем я предполагал.
— Отгадай, как сдернуть кожу с двух скелетов?
Я внимательнее присмотрелся к ней. Похожа на мальчика, с челкой и вздернутым носиком. Впрочем, чертовски мила.
— Должно быть, ты и есть та преступница, что разбила бутыль? — полюбопытствовал я.
Она еще теснее прижалась ко мне и предложила:
— Давай сбежим? На дворе нас поджидают черные кони ночи. — Давай останемся ненадолго, — попросил я. — Ровно настолько, чтобы я смог тебя догнать.
Она подвела меня к стойке самого настоящего бара, как в салуне голливудского" Дикого Запада". Мы взгромоздились на два высоких круглых табурета возле стойки. Какой-то субъект в головном уборе, смахивающем на колпак алхимика, исполнял обязанности бармена,
— Хэлло! — приветствовала его чертовка.
— Чего изволишь, душечка?
Это был человек, с которым я разговаривал по телефону. Его физиономия показалась мне знакомой, однако я не мог припомнить, где и когда мы встречались.
— Один двойной мартини, козлик. А тебе? — обернулась она ко мне.
— Тоже.
— Тогда два двойных мартини, козлик, — заказала она. Козлик был счастлив, что на него обратили внимание, и попытался подружиться со мной.
— Это моя жена. Не принимайте ее всерьез.
— Какая я тебе жена, — прыснула чертовка. — Скорее уж дочь.
— Не принимайте ее всерьез! — настаивал муж. — Она просто дурачится.
— Но и ты от меня не отстал!
— Так оно и есть, — со вздохом подтвердил муж. — Сам не знаю, как из меня печенка не вылезла.
Он поставил перед нами два бокала. Две соломинки — зеленая и красная — торчали из них, как былинки из пасти задумчивого осла.
Я никогда не считал себя лучше других и не учил жить тех, кто казался чудаковатым и беспомощным. А зануды сами сторонились меня из-за чересчур легкомысленного вида. Я руководствовался принципом, что нет человека глупее меня, и до сих пор ни разу не пожалел об этом.
— Хочу круглый дом, — вдруг потребовала чертовочка, ткнув меня в плечо костлявой рукой.
— Пизанская башня тебя устроит? Она надулась:
— Ну вот еще. Я там с кровати буду падать. Неожиданно моя новая знакомая отвернулась и принялась
колоть соломинкой ухо бармена, говорившего по телефону. Я воспользовался маленькой передышкой и огляделся. В просторной комнате кроме бара стоял только маленький столик, за которым резались в карты. С потолка свисала тусклая лампочка без абажура. Зато в соседней комнате бушевало море пестрых огней и несколько молодых пар тряслись в оглушительном грохоте музыки.
Это были самые обычные люди, по отдельности каждый из них выглядел вполне нормально. Однако вместе они напоминали сборище умалишенных — до того смешно, нелепо были одеты. Представительницы прекрасного пола нарочито вызывающе раскрасили лица: фиолетовые губы и начерненные глаза контрастировали со снежной белизной щек. Говорили много, вели себя развязно и шумно.
— Это что, карнавал? — спросил я у чертовки.
Положив головку ко мне на плечо, она болтала в стакане длинным тонким пальцем, пытаясь утопить маслину, которая никак не хотела опускаться на дно. Не поднимая глаз, ответила:
— В воскресенье — святой Павел, Они начали вчера и будут гулять до воскресенья.
— И ты хочешь от них не отстать?
— Страшно хочу!
— Послушай, жена, — вмешался в разговор бармен, — по — моему, ты уже достаточно нализалась, Может, хватит?
— Я брошенная женщина, — принялась она кокетничать. — Такие имеют право на буль — буль.
— Полегче с признаниями. Господин может превратно истолковать твои слова и вообразить, что я вправду тебя бросил.
— Не валяй дурака! Он уже не мальчик и прекрасно понял, что меня бросил любовник.
— Стало быть, это тонкий намек и тебе предлагают занять освободившееся место. Но умоляю тебя не поддаваться соблазну. Эта мучительница своими прихотями доводит мужчин до ручки. Бедняги не выдерживают и кончают с собой. Вот так и освобождаются места.