Современный румынский детектив
Шрифт:
— Зачем тебе столько денег?
Я пожал плечами. Он пробормотал что-то невнятное и, сделав всего несколько затяжек, потушил сигарету. Торг начался.
— У меня нет денег. Но взамен я отдам тебе марки, половину коллекции.
— Нет, мне нужны только деньги. Что я буду делать с марками, которых у тебя, впрочем, и нет. Повторяю еще раз, мне нужны деньги, и ровно столько, сколько я сказал.
— Ты что, думаешь, будто я печатаю доллары прямо здесь, не сходя с места?
— Разумеется, нет. Но ты можешь выписать мне чек, чтобы я мог снять деньги с твоего счета в банке.
Казалось,
— Почему ты решил, что я храню деньги за границей?
— Было бы наивно предполагать, что тебе на этих днях удалось продать коллекцию. Сейчас это совершенно невозможно, потому что ты в фокусе всеобщего внимания. Ты продал марки намного раньше, причем не ставя в известность Рафаэлу, Я думаю, что здесь и кроется причина ее смерти. Она узнала..! Ты понимаешь, на что я намекаю? Так что, пожалуйста, чек.
Он криво усмехнулся сжатыми губами, отчего лицо его стало жестоким. Затем с шумом выдохнул воздух в знак того, что сдается.
— Ну что ж, хорошо.
Он хотел было открыть ящик стола, но я как ошпаренный вскочил со своего места и закричал:
— Ничего не трогай!
Подбежав к Манафу, я бедром отпихнул его вместе с креслом как можно дальше от стола. Стараясь держать его в поле зрения, я обследовал все ящики поочередно, но оружия не обнаружил. Всюду валялись бумаги и канцелярские мелочи — ластики, карандаши, линейки, точилки, кисточки, пузырьки с чернилами и тушью. Словом, всевозможные пустяки. Я пошарил рукой под крышкой стола — ничего подозрительного.
Осторожно, не поворачиваясь к Манафу спиной, я отступил на свое прежнее место. В это время он тоже подошел к столу,
— Не делай глупостей! — предупредил я.
— Ты до смешного подозрителен.
Сильно наклонившись, хозяин дома принялся шарить в одном из ящиков, и его длинные волосы свисали, как конская грива. По его безнадежно ссутулившейся спине было видно, что это конченый человек.
Неожиданно Манафу выпрямился. Я успел выстрелить именно в тот момент, когда он вытащил из ящика маленький, словно игрушечный, пистолет.
Я заранее достал пистолет Серены, взвел курок и прицелился. Оставалось только откинуть полу дубленки и нажать на курок. Рука моя не дрогнула.
Такое со мной приключилось впервые, и я глазам своим не поверил. Отдельные действия как бы слились воедино — так молниеносно это произошло. Красноватое пламя вихрем вылетело из дула, и раздался оглушительный выстрел, от которого задрожали стекла. Из страшного отверстия на груди хлынула густая горячая кровь.
Отчаянно цепляясь руками за воздух, Манафу упал навзничь, как от невидимого толчка, опрокинув при этом лампу. Растерявшись, я так и остался стоять в темноте с дымящимся пистолетом — угасавший огонь в камине почти не давал света.
И тотчас же снизу донесся страшный, пронзительный крик. Волосы у меня на голове встали дыбом, Я словно окаменел и не мог сдвинуться с места. До меня наконец дошло, что Аркадие Манафу оказался бблыиим глупцом, чем я предполагал. И это открытие буквально парализовало меня.
Когда-то давно я ампутировал ногу больному эндартерии — том. Отчаянно
Я сидел в полумраке, при слабом мерцании камина, уставившись в пустоту и задавая себе один — единственный вопрос: что же дальше? Вдруг чья-то сильная рука разжала мои пальцы и вынула из них пистолет. Это была Серена, но я нисколько не изумился — меня уже ничто не могло поразить.
Серена встряхнула меня, выволокла из дома. На улице нас поджидала машина. Серена даже не вынула ключи зажигания. Мы бежали с пышных похорон Аркадие Манафу, будто нас преследовал огромный рой оводов.
Серена села за руль, и мы помчались по городу, мирно спавшему под тяжелым снежным покровом. Притулившись к пышной земной груди, ленивый обжора — город выпускал через нос теплый пар.
— Это ты кричала? Она кивнула.
— Меня сильно напугал выстрел. Ты, должно быть, разбудил всю улицу.
— Сомневаюсь. В этом доме очень толстые стены. К тому же двойные окна завешены плотными гардинами. Выстрел был слышен только внутри. Как ты попала туда?
Глянув в зеркало заднего вида и просигналив обгон, она деловито осведомилась: — Ты убил его?
Мне не хотелось говорить. Признания застревали в горле. — Да.
— Почему?
Я не ответил, потому что не чувствовал ее присутствия рядом. Мы мчались к неведомой цели, словно за миражом в пустыне. Я боялся, что нас в любой момент остановят, хотя и надеялся — так же, как и Серена, — что снегопад делает
людей более великодушными.
Когда стемнело, мы въехали в какой-то горный городок и остановились перед маленькой гостиницей, спрятавшейся за мохнатыми заснеженными елями. Домик был точно с картинки из сказки о семи гномах.
Серена знала здешнего администратора, и нам дали очень теплую и чистенькую комнату, откуда еще не выветрился запах свежеструганой ели. К нашим услугам были даже телевизор и радио.
Оставшись одни, мы долго молча смотрели друг на друга. Говорить было не о чем. Мы вели себя, словно два чужих человека, оказавшихся вместе под развалинами во время землетрясения. Перед тем как машины "Скорой помощи" навсегда развезут их в разные стороны, они впервые смотрят друг другу в лицо, чтобы запомнить навек.
Серена выключила свет, разделась и юркнула в постель. Подперев голову кулаками, я курил и ни о чем не думал. Просто не мог сосредоточиться. Я презирал и в то же время жалел себя. Не знаю, сколько я так просидел, перебирая в памяти все подробности и прикуривая одну сигарету за другой.
— Почему ты не отвечал на телефонные звонки? От неожиданности я вздрогнул.
— Я выдернул шнур из розетки. Манафу действовал мне на нервы — все время притворялся, что хочет связаться с милицией. А тебя как туда занесло?