Современный румынский детектив

Мариан Штефан

Голем попросил женщину, удивившую его своей словоохотливостью, налить еще одну чашечку кофе и пойти вместе с ним.

Зеленоватая вода всколыхнулась и задрожала под воздействием вибратора. Пузырьки воздуха, словно гирлянды стеклянных бусинок, поднимались вверх с легким шипением,

Затаившись в водорослях, самки наблюдали, как дерутся не на жизнь, а на смерть самцы.

Молодой самец извивался яростнее, всем своим видом показывая, что претендует на победу, но было заметно, что силы покидают его. Старший терпеливо выжидал, нисколько не заботясь о том, что подумают в стайке о его нерасторопности.

И наконец, когда ему все это надоело, прибег к своему излюбленному трюку, благодаря которому не знал поражений. Притворившись уставшим от борьбы и соперничества, он дал понять, что отступает, и, выпуская воздух из жабр, начал медленно опускаться на блестящее, разноцветное дно. Молодой противник только этого и ждал и последовал его примеру. Но когда старик, окрыленный успехом своей уловки, приготовился к атаке, забыв про оборону, молодой вцепился ему в брюхо и вырвал внутренности. Победитель сделал круг почета, держа их в пасти, а потом с яростью сожрал. Его враг, бывший глава стайки, умирал тяжело, терзаясь мыслями о поражении, более мучительном, чем сама смерть.

— О таком достойном конце каждый из нас может только мечтать, — пробормотал майор.

Он приник лицом к аквариуму. Зеленоватая колеблющаяся толща воды исказила его черты до неузнаваемости. Выпученные глаза, казалось, принадлежали морскому чудовищу, подстерегающему добычу в гуще водорослей. В предвкушении схватки оно высунуло длинный, блестящий, красный язык. На самом деле это был невинный лепесток розы.

Голем пожал плечами. Он наблюдал за схваткой, не пытаясь постичь ее метафорический смысл, и предпочел промолчать, ибо не раз уже попадал впросак, принимая за чистую монету шутки, которые Патрон произносил с самым серьезным видом.

— Ну так что? — поинтересовался Патрон, выпрямляясь.

— Жертва…

— Да погоди ты! Не все сразу. Сначала расскажи, как дела у Матея.

Голем смущенно кашлянул.

— С субботы и по вчерашний день улучшений нет, — доложил он.

Лицо шефа вытянулось и стало суровым,

— Благодарю за кофе, — обратился он к Иоане Горунэ, стоящей с чашкой в руках. — Вы можете идти.

Иоана Горунэ поставила чашку на стол и исчезла за портьерами. В полумраке лица на картинах казались еще сумрачнее, чем в действительности. Майор зажег люстру — настоящий хрустальный каскад, — и зала осветилась теплым приятным светом.

Затем уселся в кресло и, выплюнув изжеванный лепесток, с удовольствием сделал глоточек кофе.

— Ох! — воскликнул он, — Что эта женщина положила в чашку? Динамит? Цикуту? До чего же горький!

Не зная, куда девать руки, Голем опустил их в карманы пальто. Под толстым сукном угадывался его кулак, который пульсировал, словно большое сердце, сжимая и разжимая мячик.

— Догадываешься, кто преступник? — спросил Патрон и, поскольку Голем пожал плечами, добавил: — Тот же самый?

— Похоже, что да, — подтвердил Голем.

— Когда это случилось?

— Вчера, в обед. — Как?

— По — видимому, убитый добровольно пригласил преступника в дом и некоторое время с ним мирно беседовал. Однако в какой-то момент по непонятной причине он вышел из себя и запустил мраморным пресс — папье в голову своему визитеру, но промахнулся и этим поступком

или как-то иначе спровоцировал его на выстрел. Убийца оставил множество следов, из чего можно заключить, что он явился сюда не с преступными намерениями и был вынужден стрелять в силу обстоятельств, возникших помимо его воли. Прежде чем прийти к этому выводу, я внимательно изучил всю обстановку в комнате, где произошло преступление. Под перевернутым креслом я обнаружил дамский пистолет, которым Манафу несомненно угрожал гостю. Так что можно говорить о непредумышленном убийстве, совершенном в целях необходимой самообороны.

Майор задумался. За свою практику он сталкивался с массой уловок, к которым прибегали убийцы, чтобы направить следствие по ложному пути. Но если уж такой молчун, как Фран — гу, выдвигает эту версию, значит, дело обстояло именно так.

— И какова причина?

— Кто же знает? — уклонился от ответа Голем. — Возможно, марки или что-то связанное с ними. Все содержимое ящиков письменного стола перевернуто вверх дном.

— Что-нибудь пропало?

— Пока не установлено.

Молодой криминалист заглянул в комнату. — Отпечатки те же самые! — закричал он с порога. — Анатоль Бербери.

— Доложи об этом Карабогичу, — попросил Патрон. — Я хочу переговорить с ним, как только он закончит свое дело.

Парень вытаращил глаза:

— Как? Разве вы не знаете? Доктор Карабогич скончался.

— Когда? — растерялся Патрон.

— В субботу вечером. Инфаркт.

Острая боль пронзила сердце, как от удара кинжалом. Со старым врачом майора связьшала многолетняя дружба. Сколько успехов и неудач довелось им пережить вместе! Невозможно было поверить в эту нелепую смерть.

— Ты что-нибудь знал? — повернулся он к Голему.

— Нет, все это время я провел в больнице у Матея. При упоминании о долговязом Патрон рассвирепел:

— Черт возьми! Ну как этот простофиля мог упустить такого мерзавца! Пусть не попадается мне на глаза!

Только тут до него дошел смысл собственных слов, и он осекся. Затем повернулся к криминалисту, смущенному тем, что принес столь печальное известие, и не знавшему, как бы поскорее удалиться.

— И кого назначили нашим эскулапом?

— Я и сам еще не видел. Молоденькая совсем, говорят. Она с минуты на минуту должна подойти.

— И чем только думают наши кадровики? — громогласно возмутился Патрон. — Почему именно ко мне присылают всех младенцев? Здесь что, патронажная служба, что ли?

Парень спрятал под усами улыбку, но старый майор обрушился и на него:

— Займись делом! Ты действуешь мне на нервы!

Прежде чем подняться на второй этаж, он решил еще кое-что уточнить у Голема:

— Аркадие Манафу работал над каким-то изобретением?

— Насколько мне известно, нет.

— Он поддерживал контакты с иностранцами? — Нет.

— Ты сообщил о случившемся ему на работу?

— Пока нет.

— Сообщи поживее. И попроси прислать представителя. Лучше бы того, кто был близок с убитым; Может быть, женщину… Что тебе известно об этой стороне жизни Аркадие Манафу?

— Был момент, когда он сделал попытку осложнить себе жизнь и завел любовницу. Однако, узнав, что и жена изменяет ему, сразу остепенился.