Совсем не Аполлон
Шрифт:
Стефан положил конверт с текстом песни на стол и взял второй джойстик с пола.
— Хочешь попробовать?
— Я лучше сначала посмотрю.
Я села на кровать и стала следить за игрой, ничего не понимая: ни кто играет за кого, ни как управляют персонажами.
Мама Стефана постучала в дверь и предложила чаю. Мы со Стефаном, очевидно, подумали об одном и том же — о мамином зеленом пойле. Он бросил на меня быстрый взгляд, и мы обменялись улыбками, полными взаимопонимания.
— Нет, спасибо, —
Мама Стефана засмеялась:
— Вообще-то я купила обычного чая.
Стефан посмотрел на нас с Йеспером:
— Хотите?
— Да, спасибо, — ответила я — прямо маленькая воспитанная девочка, которая сидит на краешке кровати и наблюдает за тем, как играют мальчики.
Мама Стефана вышла, и я решила, что не хочу так же тихо и послушно сидеть на кровати, когда она вернется.
— Давайте я попробую, — сказала я и пересела на ковер.
Было непросто, но постепенно стало получаться. Проехав несколько кругов, я уже держалась на дороге, почти не вылетая на обочину. Стефан и Йеспер давали дельные советы и отчаянно болели за меня, когда я стала приближаться к финишу, обогнав остальных. К сожалению, я слишком разволновалась и совсем потеряла скорость.
Потом мы соревновались между собой и я, конечно, все время приходила последней, несмотря на то что Стефан пару раз пытался поддаться. Заметив это, Йеспер громко запротестовал:
— Да за поддавки вообще можно дисквалифицировать!
— Чего? — невинно переспросил Стефан. — Это что, новые правила Евросоюза?
Играть оказалось ужасно интересно, я могла бы просидеть еще несколько часов с джойстиком в руках.
Интересно, когда я последний раз играла с таким азартом? Наверное, отвечая на вопросы викторины во время классного часа года три назад.
Мама Стефана принесла чай и имбирное печенье, за ней примчался младший брат Стефана. Я пыталась вспомнить, сколько ему лет. Он точно учился не в старших классах. Может быть, десять или одиннадцать.
— Можно поиграть?
Стефан посмотрел на маму, явно прося помощи. Та лишь невинно улыбнулась в ответ. Стефан вздохнул:
— Деткам твоего возраста в это время положено спать.
— Сейчас всего девять. Мне еще полчаса можно не спать.
— В наше время все было иначе, — пробурчал Стефан. — «Веселые картинки Бьорне». Посмотрел — и в кровать.
Братишка бросил свирепый взгляд на Стефана.
Йеспер встрепенулся.
— Уже девять? Черт, я должен был быть дома полчаса назад.
— Вот видишь, — жаловался Стефан маме. — Даже Йеспер ложится спать в половине девятого. А этому вы разрешаете полночи бузить.
— Я обещал матери помочь принести елку, — пояснил Йеспер, — мне надо бежать!
Мальчик тут же уселся перед экраном и запустил игру за две секунды. Спустя еще три он с головой ушел в нее, полностью отключившись от окружающего мира. Мы со Стефаном сидели на полу, попивая чай с печеньем и наблюдая за игрой. Это, вне всякого сомнения, был игрок высшего класса: выбирал самые трудные маршруты и худшие погодные условия. После двух гонок он повернулся к нам и совершенно серьезно поинтересовался:
— Вам не о чем говорить?
Переглянувшись, мы рассмеялись. Он бросил на нас непонимающий взгляд и вернулся к игре.
Стефан взял еще печенья и торжественно посмотрел на меня:
— Чудесная зима в этом году, не правда ли?
Я чуть не подавилась чаем, попеременно смеясь и кашляя. Утирая слезы, я пыталась вдохнуть полной грудью. Стефан изо всех сил старался сохранить серьезное выражение лица.
— Говорят, погода и далее будет чудесной.
Я захохотала.
— Но это, говорят, только на побережье — чем дальше от моря, тем холоднее.
Вскоре мы оба смеялись так, что чуть не падали навзничь. Брат Стефана недоуменно смотрел на нас, и тут в дверь постучали.
На пороге стоял Андерс Страндберг, недоумевая, отчего это мы валяемся на ковре, пытаясь перевести дыхание.
— Я не помешал?
— Нет!
Стефан встал и утер слезы.
— Я просто пытался поддержать беседу.
Андерс Страндберг засмеялся:
— Я только хотел поздороваться. Мы репетировали.
Он махнул рукой назад — наверное, имея в виду, что там папа Стефана.
— Здрасте, — одновременно выпалили мы со Стефаном, переглянулись и снова расхохотались, как малыши, которым показали пальчик.
Андерс Страндберг притворно покачал головой.
— И еще меня попросили передать гонщику, что пора ложиться спать.
Гонщик оторвался от игры и вопросительно взглянул на Андерса Страндберга.
— Да, именно тебе, — ответил тот.
Братишка Стефана дошел до конца маршрута, медленно выключил приставку и понуро отправился прочь. Мы смотрели ему вслед.
Вдруг я кое-что вспомнила:
— Я сегодня купила картину.
Оба посмотрели на меня.
— Картину Андерса Страндберга.
— Моего дедушки? Здорово. Где?
— На барахолке в городе.
Стефан вопросительно посмотрел на нас.
— О чем это вы?
— Сегодня я увидела одну картину. Выбирала подарки к Рождеству в магазинчике вроде секонд-хенда. Художника звали Андерс Страндберг. Продавец сказал, что это «дедушка музыканта».
Произнося последние слова, я попыталась изобразить диалект старичка. Вышло не очень, но Андерс Страндберг и Стефан все же улыбнулись, оценив мои старания. Почувствовав отклик, я продолжила: