Сойкина Ворона
Шрифт:
– Не арестовать, а задержать и препроводить в отделение для получения пояснений в связи с заявлением граждан Алексеенко и Чучкина о факте вашего вооруженного нападения на них вчера около двадцати ноль-ноль с причинением вреда здоровью и порчи имущества.
– Моего? – холодно спросила Женька, а я втянул воздух, но она тут же глянула с «а ну не смей вякать» видом на меня. – Я не знаю никого с такими фамилиями. И вооруженного собственно чем?
– И тем не менее, заявление мы обязаны отработать и разобраться.
Да ты, сука, научись без чужой команды жопу подтирать, разбиральщик!
– Эти граждане утверждают что я, одинокая женщина, просто взяла и напала на них? Незнакомых мне людей? А причина? Я разве произвожу впечатление неадекватного человека?
– Гражданка Воронова, нам все это не нравится так же, как и вам, и давайте просто проедем в отделение и разберемся во всем! – зачастил полноватый сержант, покосившись в сторону джипа.
– А давайте! Я как раз намеревалась к вам прийти и написать заявление о попытке вторжения в мою квартиру с применением спецсредств.
– Доказательства есть? – сплюнув на снег через губу, спросил второй мент – лейтенант с щербатой рожей и премерзским взглядом, которым он шарил по Женьке. – Или может имеете намерение сообщить нам кто напал на ни в чем не повинных граждан, просто проходивших мимо вашей двери, если это не вы.
– Это – не я. А было ли нападение, и кто его совершил – ваша работа выяснять. Заодно предлагаю вам подняться, раз уж вы все равно здесь и взглянуть на мою дверь и оценить нанесенный ей ущерб.
– А с какой стати мы должны это делать, если от вас заявления не поступало.
Вот урод, он же даже не пытался с рожи стереть выражение «я продался со всем своим дерьмом».
– Точнее его отказались у меня принять.
– Раз отказались, значит, не усмотрели достаточно веских оснований.
Вот тот самый момент истины, когда осознаешь, что пидорас – это черта характера и образ жизни, а не хренова ориентация в сексуальных предпочтениях.
– А в заявлении этих… Чучкиных усмотрели? – Женька оставалась же невозмутима на фоне явно уже заерзавших в своих зимних бушлатах ментов. Моя Льдина!
– Их заявления подтверждены справками о зафиксированных побоях и оценкой ущерба от автоэксперта. Так вы готовы ехать добровольно или нам вас в наручники заковать?
Тут уж не выдержав, я рыкнул и шагнул к ним, но Воронова резко развернулась ко мне, останавливая одним взглядом, таким, что я как на стену напоролся. Ух ты, а я уже успел и подзабыть каково это – расшибаться об эту синеглазую глыбу льда.
– Миша, я проедусь с этими … представителями власти. А ты, думаю, найдешь чем заняться, когда поднимешься в квартиру, – отчеканила она и зыркнула на мои ноги в носках, как умела до сих только мама моя.
– Ну еще бы! – ответил ей, сверля взглядом явно получивших весьма щедрую подачку ментов. – Ты только возьми мой рюкзак с термосом и бутерами. Перекусишь, чтобы не голодать, пока мы за тобой приедем.
Женька кивнула, рюкзак взяла, позволила себя поцеловать в висок и села в бобик. Менты же косились на меня очень нервно, будто ждали, что кинусь сзади и бошки порасшибаю. Честно – очень хотелось, но это бы создало больше проблем, а не решило их. Присев тоже в каталажку, еще и за нападение на лиц при исполнении, я Женьке ничем не помогу.
Закрыв машину, я рванул бегом к подъезду, забив на попытки меня окликнуть от блонди. Нашел в телефоне номер Боева, влетел в ванную, содрал носки.
– Ого, Миха, че за видок? – заглянул в ванную Никитин, которого опять попросили потусить в квартире, пока нас не было.
Я же крутанул горячий кран, направив еще холодную струю на ступни, проорался во всю глотку от оглушительной боли в первый момент и только потом нажал на кнопку вызова. Пронзительная трель дверного звонка разнеслась по квартире, но я не обратил внимания.
– То есть исполнил ты, Миха, а предъявить пытаются Вороновой? – выслушав мой краткий, но надеюсь максимально информативный доклад спросил Боев.
– Так и есть, Андрей Федорович.
– Сами себе злые Буратины, значит. И это правильно, что не полез сам сдаваться, мне так проще будет по носам их отщелкать. Ты мне только скажи какого ху… худого детородного органа я узнаю о ситуации только сейчас, да еще и тридцать первого?
– Да все так внезапно и стремительно, Андрей Фе…
Снова позвонили, а потом и требовательно заколотили в дверь. Сашка, что так и стоял, привалившись к дверному косяку, внимательно слушая, поднял вопросительно брови, но я мотнул башкой.
– Сойкин, если у тебя дальше будет сохраняться такая тенденция к внезапным событиям, то я ничуть не удивлюсь, если Корнилов вскоре лишится одной из своих лучших подопечных.
– Почему? – не поняв, моргнул я, вырубая воду. Все, лапы отошли уже вроде.
– По причине ухода в декрет, сообразительный ты наш!
– Нет, мы… – поперхнулся словами я. – Нет, я слежу…
– Ага, сколько таких следящих переквалифицировались в неспящих по ночам, – фыркнул Боев. – Так, какое там отделение? Давай туда подтягивайся, я тоже скоро буду.
– Так, что происходит-то? – спросил Никитин, последовав за мной в комнату. – Ты отоварил тех дятлов, что к вам в квартиру лезли, а это теперь на Воронову пытаются повесить?
– Ага, – ответил, растирая торопливо ступни.
– А смысл? Боев же эти их нехитрые построения разнесет к херам в три минуты.
– Им я никуда не вперся и не знают же, кто я такой, и не владелец хаты же. Женьку запугать и прогнуть их основная задача, сечешь? Скорее всего эти неумные люди еще не навели справки об «Орионе» и не знают, что у нас есть такой вот Андрей Федорович, что все ментовские схемы знает наперед, связи имеет – мама не горюй и такую им глубокую клизму вставит, что из глаз слезами все пойдет.