Союз летящих
Шрифт:
– Конечно, - согласился Мартин, - тебе-то я доверяю!
– А я видишь, подло обманула твое доверие! То есть внушаемость охватывает определенную шкалу, как мы видим, у нее есть градации. Кофе хочешь, кстати? Не волнуйся, это не тест!
– Ну если не тест, то давай!
Они вышли на кухню.
– Уютно тут у тебя, - Мартин окинул взглядом сверкающие поверхности, - у меня вот вечный бардак...
Аманда достала две хрупкие чашечки, запустила громадный серебристый агрегат -- он сразу заурчал и замигал разноцветными лампочками.
– Эспрессо, капуччино? Что хочешь?
–
– Так вот, о внушении, - Аманда споро накрывала на стол, - итак, это способность, имеющая градации. Как межличностные, так и в рамках одной личности, внушаемость можно повысить, чем пользуются адепты разнообразных сект и спецслужбы. Скажем, недосып, голод, усталость, разнообразные наркотики.
– Сыворотка правды...
– Да, ведь действие подобных наркотиков -- это тоже усиление внушаемости. Или снижение внутреннего сопротивления. Подавление воли. Все это -- синонимы. Но правда заключается в том, что абсолютной сыворотки правды не существует. То есть любому наркотику -- пока еще, по крайней мере -- при известной подготовленности можно сопротивляться. И потом...
– она села за стол и жестом пригласила Мартина, - наркотики можно применять лишь в узком спектре условий. Допрос? Да, пожалуйста. Тем более, когда здоровье допрашиваемого никого не интересует. Да, в принципе можно создать такую комбинацию наркотиков, которая подавит волю любого человека. Но это нельзя делать в массовых масштабах, дешево и при любых обстоятельствах. А вопрос, согласись, актуальный... попробуй печенье, вкусно? Сама пекла.
Мартин взял печенье из серебряной вазочки.
– Ну ты даешь, - сказал он, - есть вещь, которую ты не умеешь делать?
– Таких вещей много, - улыбнулась Аманда.
– Никак не ожидал бы, что ты так здорово умеешь печь.
– Почему бы и нет? Так вот, вернемся к теме. Создать метод, позволяющий надежно повысить внушаемость до предельных величин -- и потом бабахнуть по мозгам пропагандой. Представь, как это можно использовать в армии... в рекламе... в предвыборной борьбе... Нет, конечно, методы промывания мозгов уже разработаны, применяются постоянно. Но вот беда, есть предел восприятия, человеческое сознание не может верить до бесконечности. И если этот предел снизить... максимально повысить внушаемость...
– Да кому же это надо?
– Не знаю. Мало ли?
– пожала плечами Аманда.
– И ты что, думаешь, у нас...
– Я ничего не думаю, Мартин. Это информация к размышлению. Более ничего.
Собаки тем временем перебрались на кухню. Сатурн сел рядом с хозяйкой и подсунул голову ей под руку. Аманда почесала пуделя за ухом, как он любил. Мартин тоже погладил пса по курчавой черной шапке. Сатурн страдальчески скосил на него глаз и даже чуть приподнял верхнюю губу. Он не выносил фамильярностей.
Вообще-то кэриен ценят физические ласки, тем более, от рас, которым обычно служат -- людей и гуманоидов. Но в данном случае для Сатурна подобные ласки были мучительны, ведь человек не воспринимал его как разумное существо, равное себе, хотя иное, и ласка эта подразумевала в своей информационной составляющей некое унижение, она была направлена от разумного существа к лишенному разума. Но Мартин, разумеется, никак не мог
Сатурн молча ушел под стол. Алейн послала ему в мозг импульс утешения и понимания. Он в благодарность, высунув черный нос из-под скатерти, лизнул ей руку.
Мартин тем временем смотрел на картину чуть выше холодильника. Простенький пейзаж, написанный маслом -- горы, долина, но что-то было в нем неуловимо иное, сквозящее, то ли чуть смещенная -- но не грубо -- цветовая гамма, то ли неведомым образом вложенное художником настроение.
– Неплохая вещь... нетривиально. Кажется, что-то современное. Откуда она у тебя?
Аманда обернулась. На щеках ее заиграли ямочки, она поправила черную прядь.
– Ну что ты, Мартин, - сказала она смущенно, - это я писала.
– Ты?! Ты художница?
– Да нет, какая я художница! И я давно уже этим не занимаюсь. В последние месяцы увлеклась флэш-видео, сейчас делаю фильм...
Мартин помолчал немного.
– Знаешь, на кого ты похожа?
– На кого?
– На Пеппи Длинный Чулок.
– О!
– она засмеялась, - вряд ли я подниму лошадь. И самая большая проблема -- у меня, к большому сожалению, нет сундука с золотыми монетами.
– Зато на деревья ты лазаешь отлично!
Они рассмеялись, вспомнив недавний эпизод в парке -- Аманда на спор легко вскарабкалась чуть ли не на верхушку огромного дуба.
– Понимаешь, чем привлекает Пеппи? Она яркая. Очень яркая, бросается в глаза, ее невозможно не заметить. И она почти всемогущая. И печет отличные кексы!
– Ну с кексами комплимент принимаю. Получилось вкусно. Кстати, хочешь еще кофе?
– Нет, спасибо. А вот чайку, если есть...
– Пожалуйста, - Аманда легко поднялась и стала разливать чай.
– И еще знаешь что? Она добрая. Свою силу она использует для того, чтобы всем помогать.
Аманда вздрогнула, и на миг в глазах ее мелькнула нечеловеческая тоска. Но тут же исчезла.
– Тогда я точно не Пеппи. Мне бы хотелось быть доброй, Мартин. Хотелось бы помочь всем. Очень бы хотелось... Но... я не добрая.
– А мне кажется, ты очень добрая, - тихо сказал Мартин. Аманда снова уселась за стол. Физиолог положил руку ей на предплечье.
Теплая волна побежала по коже вверх от его крепкой ладони. Алейн снова позволила себе заглянуть в душу Мартина, посмотрела в его глаза, и поймала такой водопад восхищения и нежности, что ей стало не по себе.
– Вот ты добрый, - ответила она. Накрыла его руку своей ладонью.
В нее часто влюблялись. С этим ничего нельзя было поделать.
– Чай мятный с медом, - сказала она тихонько, - очень вкусно. Мой любимый.
– Ага.
Алейн хотела бы теперь убрать руку, но это невозможно было сделать так, чтобы не обидеть Мартина.
Черт возьми, ведь легко можно было держать его на расстоянии и использовать без всякого сближения.
И снова она ощутила непонятную тревогу. Надо просканировать его подробнее. Да нет... все чисто. Только очень уж смутные детские воспоминания.