Союз нерушимый
Шрифт:
– Я не знаю, возможно ли это, - пожал я плечами.
– И поэтому пришёл именно к вам. Мне порекомендовали вас как хорошего специалиста. Вы сможете что-нибудь сделать?
Моисей расслабился - я понял это по исчезнувшему прищуру. Попался.
– Это пг"авильно, шо меня вам посоветовали. А кто, говог"ите, дал вам г"екомендацию?
– Я не хотел бы разглашать эту информацию, - снова уклонение от неудобного вопроса.
Хозяин кивнул, показав на миг свою розовую, как у младенца, лысину.
– Г"езонно, понимаю... Что ж. Но ви должны понимать, шо услуга такого г"ода
– Разумеется, - я позволил себе полуулыбку.
– Сколько вы хотите?
– О-о-о, - Моисей сделал вид, что разочарован.
– Молодой человек! Нет-нет, ви ничего не говог"или, а я не слышал вашего непг"офесионализма! Кому нужны деньги в Стг"ане Советов?
– Ах да... Простите. Перефразирую - чего вы хотите?
– Знаете...
– задумался хозяин.
– Я уже стаг". И мне давно пог"а было бы остепениться, но всё никак не собег"усь. Мне нужна кваг"тиг"ка. Двушка поближе к центг"у. И с польской мягкой мебелью!
– торопливо добавил он, видя, что я собираюсь возразить.
– Могу предложить вам только комнату в дезактивированном доме. Без мебели.
Начался торг. Даже не так - торжище.
Несколько раз я делал оскорблённый вид и собирался уходить, но Моисей неизменно меня останавливал. Несколько раз сам хозяин говорил мне немедленно покинуть его мастерскую, но позже сменял гнев на милость. Это было очень интересно, весело и познавательно, под конец мы уже бились исключительно из спортивного интереса - кто кого. И к моему стыду, последнее слово осталось всё-таки за хозяином.
Мы сошлись на однокомнатной с мебельным гарнитуром. Румынским.
– Яшенька!
– крикнул Моисей куда-то вглубь мастерской.
– Ехай сюда, золотой, тут есть дело.
Послышалось жужжание небольшого электродвигателя, и вскоре я увидел, кого звал хозяин.
В инвалидном кресле полубоком сидел скрюченный ребёнок лет шести. Он был невыносимо, концлагерно худ. Но не это заставило меня внутренне содрогнуться, а то, что мальчик был прикован к креслу во всех смыслах: из каждого его сустава торчал длинный провод, уходивший в какую-то странную конструкцию за его коляской. Из головы, посреди взлохмаченной копны чёрных волос, тоже торчал какой-то длинный хромированный штырь.
А ещё мальчик был совершенно слеп - белые-белые глаза, без малейшего признака радужки или зрачка.
– Что такое, дядя Моисей?
– тихим голосом спросил он, въезжая, и тут же остановился. Он "смотрел" прямо на меня с видом не менее ошарашенным, чем, должно быть, был у меня сейчас.
– Ой! Это ты! Я давно хотел сказать тебе спасибо!
– За что?
– в горле внезапно пересохло, а в душе заворочался какой-то иррациональный страх.
– За то, что спас всех нас.
"Что? Чертовщина какая-то".
– Но я же никого не спасал, - сказал я, косясь на Моисея, который упорно прятал взгляд.
– А... Извини, - мальчик улыбнулся. Его зубы оказались неожиданно белыми и здоровыми.
– Я постоянно путаю. Что нужно, дядя?
– к счастью, он перевёл взгляд на Моисея.
– Этот молодой человек хочет, чтобы ты дезактивиг"овал имплантат у одного человека.
– Что за имплантат?
– деловито поинтересовался ребёнок.
– "Зайцев-79-У". Серийный номер...
– я назвал длинный ряд цифр, чувствуя себя полным идиотом. Мальчик всё это время "смотрел" на меня пустыми глазами и не делал никаких попыток его записать.
– Но он ведь уже отключен, - округлил пустые белые глаза Яша, когда я закончил.
– Что?
– даже не пришлось включать актёрское мастерство и изображать удивление. Малец просто не мог сам догадаться.
– Он отключен!
– уверенно повторил мальчик.
– Могу его включить. Хотите?
– Что, так просто?
– я изобразил "улыбку номер шесть" - недоверчивую.
– Этого не могло быть никак. Ты не мог так быстро взломать его чип.
– Я и не ломал его, - мальчик едва заметно дёрнул плечами, наверное, это означало пожатие ими.
– Это как... Я просто спросил у него. Попытался найти. Но он был тёмный. Серый весь. Как будто мёртвый. Значит, давно уже, - непонятно закончил он фразу.
– Так. Ладно, - я взял себя в руки. Нельзя позволять сбить себя с толку. Да, это не цыгане, но, тем не менее, я был уверен, что попался на какой-то психологический трюк.
– А ко мне можешь подключиться?
"Да!" - раздался неожиданно громкий детский голос в моей голове. Я рефлекторно отскочил, закрывая ладонями уши.
"Вот видишь. Я знаю. Он отключен".
– Тебе не о чем волноваться, - сказал ребёнок вслух.
– Хорошо, Яшенька, - несколько натянуто улыбнулся Моисей.
– Езжай в свою комнату, побудь там, пока мы с товарищем побеседуем...
– Ладно. Только не бери с него ничего. Не будет добра с этого.
Взгляд хозяина ткнул меня, словно в голову вонзили вязальную спицу.
– Как он смог это сделать?
– я был шокирован.
– Что это... Что это вообще такое было?
– Яшенька...
– хозяин замялся.
– Уникум. Дитя Горбушки, - грустно усмехнулся Моисей, куда-то сразу же задевав акцент.
– Родился тут, на пепелище. Мутант. Овощ. Ходить не мог, говорить не мог, ничего не мог. Даже дышать. В больнице сказали, что он не жилец, поэтому мы здесь собирали для него железки всем миром, и вот... собрали. Он теперь живёт больше в Сети, чем тут. Поэтому и может очень много. Так!
– Моисей встрепенулся, к нему тут же вернулся деловой тон.
– Думаю, нам больше не о чем говог"ить. Если уж Яшенька сказал, бог с ней, с мебелью. Всего добг"ого.
– Да... До свидания, - пробормотал я и, повернувшись, покинул мастерскую.
Дело было сделано. Я всё-таки был прав, и Вьюнова могли активировать удалённо. Но кто?
Это я и собирался выяснить.
5.
– Палыч!
– я набрал шефа, чтобы порадовать. Сесть на хвост идее мало - нужно было попросить, чтоб начальник направил силы отдела на работу в этом направлении. Душу грело осознание факта, что именно мой след оказался верным, как-никак, целая куча сотрудников работала по другим зацепкам: винтовка, деятельность убитого - и ничего. И лишь я один, такой весь из себя майор Пронин, всё сразу понял.