Союз нерушимый
Шрифт:
После падения боевой режим выключился, и я выругался от боли в сбитых локтях и коленях. Под потолком загорелись красные аварийные лампы, на которые я испуганно вскинул голову.
– Быстрее! Быстрее!
– поторопил меня хакер, но я и без того знал, что нужно спешить, в противном случае, меня загонят в угол и пристрелят как собаку.
К чёрту жигули. Я подбежал к ближайшей "волге", расколотил рукоятью пистолета бронестекло (Ай! Больно!) и открыл дверь изнутри. Вырвав и выкинув ведро-навигатор, я в два удара сбил пластиковую панель, скрывавшую систему зажигания.
Быстро найдя нужные провода, вытянул их, зачистил зубами и несколько раз безуспешно чиркнул один о другой. Бесполезно. Они жужжали, искрили, но без толку.
– Давай!
– голос дрожит от напряжения.
– Дава-ай! Ну же!
– Вообще-то я могу её взломать, дай мне пару ми...
Чирк. Чирк. Бз-з!
Двигатель зарычал, вызвав у меня радостный вопль.
– Сами с усами!
– огрызнулся я и, схватившись за баранку, вдавил педаль газа до упора в пол.
Машина с пробуксовкой, оставляя позади чёрные следы покрышек, рванулась вперёд. "Волга" чёрной стрелой мчалась мимо колонн и припаркованных машин. Показался стремительно приближающийся въезд, и я громко выругался - шлагбаум был опущен, а путь наружу уже преградили двумя чёрными машинами, за которыми прятались закованные в броню стрелки.
А древние гермоворота - металлические чудовища, висевшие до этого недвижно десятилетиями, - медленно опускались вниз.
Разворачиваться и убегать? Чёрта с два! Чувствуя, как в крови бурлит бесшабашное веселье, вызванное близостью смерти, я и не подумал затормозить. Наоборот, не убирая ноги с педали, разгонялся до предела, направляя "Волгу" в небольшой просвет между машинами оцепления и пригибая голову. Жаль лишь, что не успел пристегнуться.
Стрельба, звук разбитого стекла, мне за шиворот валятся мелкие колючие осколки. Лопается одна из шин, машина явно забирает левее, а я забористо матерюсь, предвкушая...
Удар!
Слева, справа и сверху слышен оглушительный скрежет металла. Меня царапает со всех сторон, из лёгких вышибает весь воздух, рёбра трещат, но я не убираю ногу с газа и жму, жму, жму как можно сильнее, стараясь выдавить из машины не сто, а все сто десять процентов. Нервы, как натянутые струны, я хрипло ору, помогая двигателю, стремлюсь вперёд, бьюсь грудью о руль - и добиваюсь-таки своего. Когда моя ласточка вырывается на свободу и ускоряется, меня охватывает ни с чем несравнимое ликование. Ворота позади.
"Да! Да-а!" - хочется смеяться и показывать оставшимся за спиной сотрудникам неприличные жесты.
Двигатель натужно свистит, борта помяты, а седан превратился в кабриолет, но я сделал главное: въехал в широкий и ярко освещённый туннель, забиравший вправо-вверх. В конце него находится ещё один КПП, но он предназначен для обороны от вторжения извне, и проскочить его изнутри не составит никакого труда.
А это значит, я выбрался.
Или почти выбрался - это мне лишь предстояло узнать.
11.
Бойцы из оцепления, разумеется, стреляли мне вслед, но слишком поздно - я уже свернул и скрылся из виду. Радость и яростное желание жить затопили сознание потоком гормонов. Туннель поднимался вверх по широкой спирали, один раз встретилась гражданская "Таврия", спускавшаяся на парковку, где её ожидал сюрприз в виде обозлённых гэбэшников. Водитель таращился на меня из-за прозрачных стёкол, а я скалился, как полный идиот.
Последний виток остался позади, сразу за ним выезд: из полукруглой арки пробивался едва заметный свет раннего утра. Я снова нажал на газ, разгоняясь после петляния, и, разбив в щепки красно-белый пластиковый шлагбаум, вырвался на свободу. Нужно торопиться - Контора просто так меня не выпустит из своих лап, и погоня, скорее всего, уже в пути.
Небо над Москвой светлело - начинался новый день. Покалеченная "волга" неслась по безлюдной утренней Москве, холодный воздух хлестал меня по лицу, а за спиной раздался звук, который я меньше всего хотел сейчас слышать, - сирены. В зеркале появились три машины с синими мигалками на крышах, которые, выстроившись в ряд и перекрыв всю улицу, быстро меня нагоняли. "Чёрные воронки" Конторы неслись на всех парах, стремясь догнать бывшего сотрудника, отказавшегося спокойно занять своё место в крематории.
– Куда теперь?
– крикнул я.
– Эм-м-м...
– замешкался голос.
– Пока не знаю. Давай там, держись, я посмотрю, что можно сделать.
Я выматерился и продолжил "давать", но искалеченная колымага с пробитым колесом никак не могла соперничать с загонщиками в скорости. Из окна средней машины высунулся человек, и в мой багажник, выбив сноп искр, угодила первая пуля.
– Чёрт!
– я резко выкрутил руль влево, пытаясь увильнуть от огня, и чуть было не врезался в стоявшую на приколе жёлтую бочку с надписью "Квас".
– До угла!
– ожил голос.
– Потом налево. Увидишь вывеску "Гастроном" на правой стороне - останавливайся и дуй в переулок.
– И что там?
– я сжался на сиденье, искренне жалея, что не могу уменьшиться в размерах. Преследователи приближались, их выстрелы уже вовсю барабанили по корпусу машины. Лопнуло второе колесо - и несчастная "Волга" в маневренности сравнялась с чугунным утюгом.
Домчавшись до нужного поворота, я снова выкрутил руль - и закричал. Мне навстречу летел оранжевый "москвич". Снова заскрежетало железо, но мы, к счастью, не столкнулись, а всего лишь потёрлись боками. Машины были на волоске от удара лоб в лоб, я чётко видел бледное, как полотно, лицо водителя, пронёсшееся на расстоянии вытянутой руки.
Впрочем, всё, что ни делается, - к лучшему. Это небольшое ДТП лишь помогло мне войти в поворот. Вывеску "Гастроном" я увидел сразу: на полутёмной утренней улице синие неоновые буквы горели, как взрыв сверхновой. Резко затормозив, отчего машину развернуло, я выскочил, не открывая дверей, и бросился в полутёмный переулок. Сзади завизжали тормоза, пуля раскрошила асфальт рядом - стреляли по ногам, чтобы не убить.
Я изо всех сил нёсся по заваленной мусором подворотне, зажатой между стенами двух высотных домов. Под ботинками звенели бутылки, шуршал полиэтилен, скрипел пенопласт, влажно чавкали какие-то помои. Только вперёд! Не оглядываясь и чувствуя себя тараканом, бегущим по картонному лабиринту к наживке. Прямая подворотня идеально простреливалась, и потому, я, то и дело спотыкаясь о мусор, старался бежать зигзагами, чтобы между мной и преследователями оказалось как можно больше посторонних предметов.