Союз нерушимый
Шрифт:
Виртуальная реальность. Коммунизм, построенный в отдельно взятой локальной сети.
Человек, сидевший напротив меня, смаковал кофе из микроскопической чашечки. Остальные посетители косились на нас с недоумением: как же так? Заплатил - так пробуй, сколько влезет, заворота кишок всё равно не получится. А этот чудак кофе пьёт, ты только погляди, Зин.
– Ты понимаешь, о чём говоришь?
– Конечно, - отвечаю я.
– О срыве вооружённого переворота.
Палыч посмотрел внутрь чашечки, словно там лежала шпаргалка.
– Всё не так просто, дорогой друг. Очень непросто. Взгляни на это с моей точки зрения. Заявляюсь я, скажем, к министру обороны или к товарищам из Ставки Верховного Главнокомандования и говорю: так и так, надо отменять парад седьмого ноября. Парад, ставший традицией; парад, который проводится со дня становления Нового Союза. Парад, к которому весь Союз уже давно привык. И как ты думаешь, что мне ответят товарищи из Ставки? Что я дурак? Нет. Они ответят, что я не просто дурак, а дурак, предатель и паникёр. После чего меня отправят в лагерь, а войска всё равно пойдут по Красной площади и потом поедут на фронт. Или не поедут, учитывая то, что планируется. Или, например, кто-нибудь узнает вдруг, что я дал команду своим сотрудникам следить за Гречко. Всё сразу же станет ясно и я либо потеряю агента, либо голову. Тут надо действовать по-другому, - решительно молвил Палыч, подняв, наконец, глаза и неприязненно покосившись на семейку за соседним столом, которая поглощала еду с неимоверной скоростью, беззвучно хохоча. Хорошо, что этот виртуальный ресторан позволял полностью отключить звуки в пределах метра от своего столика.
– К тому же, - продолжил Палыч, - мне кажется очень заманчивой возможность вскрыть весь этот контрреволюционный гнойник в один присест и насовсем. Для этого даже делать ничего не надо - всего лишь ждать. Ждать до тех пор, пока они сами себя не раскроют и не натворят дел, которых хватит на десять расстрелов.
– И с высокой вероятностью потерять Москву, - буркнул я. Мой начальник был прав, поэтому сопротивление было бесполезно - я не чувствовал правоты и спорил исключительно из желания найти изъяны в его плане, дабы их устранить и не налепить ошибок.
– Нет, Москву мы точно не потеряем. Да, я предвижу уличные бои...
– ...И жертвы среди населения.
– А если эта сволочь уйдёт в подполье и станет вредить, думаешь, обойдётся без жертв?
– Палыч посмотрел на меня глазами старого усталого еврейского портного. Такой же взгляд был у Моисея - мудрый и полный бесконечного смирения.
– Давай ты оставишь мне тяжёлые решения, а сам займёшься полезными делами. Например, завербуешь Гречко и выяснишь у него, кто стоит за всей этой катавасией.
Я скривился.
– Прекрасно. А я-то думал, что отработал реабилитацию.
Палыч моих слов будто и не заметил:
– Дам тебе новые документы. Плохонькие, для агентов среднего класса, чтобы не возникло подозрений. Командировочное сделаем такое же. Справишься?
Я пожал плечами и уже потом понял, что, собственно, и не против. Не после того, что я видел. Раньше, когда я был в рядах Конторы, всё было как-то проще: мир делился на чёрное и белое, на людей и клонов, а сейчас я начал различать полутона и оттенки. Серые "трудящиеся массы" распадались на отдельных людей и обретали лица. Мария, не желающая бросать пьющего мужа, раненые в поезде, ещё сотни и тысячи людей... Что будет с ними после мятежа? Меня захватило дурацкое чувство ответственности, за которое было даже немного стыдно перед циничным шефом, привыкшим видеть фигуры на доске, а не живых людей.
– А куда деваться?
– Тогда удачи, - Палыч допил кофе, со звоном поставил чашечку на блюдце.
– Спасибо, - я поднялся из-за стола.
– Надеюсь, вербовка Гречко не будет напрасной.
– Не переживай, - успокоил меня начальник.
– У меня есть пара козырных тузов в рукаве. Ты только информацию дай.
– Как там Манька, кстати?
– Безобразничает, - скривился шеф.
– И скучает, места не находит.
Я вздохнул.
– Ещё кое-что, - Палыч вновь одарил меня уставшим взглядом.
– Напоминаю, что в Конторе идут очень жестокие кабинетные войны. Все подозревают всех. Ещё раз меня вызовешь - глаз на жопу натяну.
Через несколько часов отглаженный и начищенный, но слегка потёртый младший лейтенант показывал свой аусвайс мордоворотам в чёрных брюках, кремовых рубашках и белых фуражках.
Военный космопорт Внуково-К встретил высоченным, до небес, забором, запахом горелого ракетного топлива, краски и прелой листвы. Широкая бетонная дорога обрывалась у огромных ворот, которые напоминали такие же на заводе имени Лебедева. Прожектора, собаки, охрана, небольшой "шлюз", в котором досматривали грязные фуры - если бы не логотип Флота (белый первый спутник на фоне красной звезды) да форма офицеров, очень похожая на военно-морскую, то было бы очень легко ошибиться.
– Что за поручение?
– спросил красномордый проверяющий с огромными щеками, ниспадавшими на мичманские погоны.
– Важное, - ответил я, допустив в голосе ровно столько сарказма, чтобы это не было обидным, но в то же время заставило от меня отстать и выключить синдром вахтёра.
– Все важные!
– заключил красномордый.
– Что-то вы первый пехотинец, который с поручением на "Гагарин" летит, - я чувствовал, что неприятен этому огромному жлобу. Клонов никто не любил, их даже за людей не считали, поэтому и портили жизнь как могли.
– Товарищ мичман, вы склоняете меня к разглашению государственной тайны?
– спросил я намного громче, чем следовало, и с удовлетворением увидел, что краснота спала с лица моего оппонента, уступив место аристократической бледности: слишком уж много упёрлось в нас заинтересованных взглядов.
– Ну что вы, нет конечно, - мичман косился в разные стороны, поворачивал голову, но все делали вид, будто ничего не услышали.
– Виноват, товарищ лейтенант, - лебезит, сволочь, боится, что донос напишу.
– Служба такая. Проходите!
Дверь КПП открылась, выпуская меня наружу - в холодное и пасмурное осеннее утро. Вдалеке, где колоссальное бетонное поле, усеянное армейскими грузовиками и оранжевыми тягачами, уходило за горизонт, взмывали в небо, словно гусиные клинья, запущенные могучими Гауссовыми катапультами, десятки маленьких космических трудяг - ПАЗ-ов. Я уже сталкивался с ними и, увидев впервые, подумал, что надо мной издеваются. Корпус и кабина выглядели точь-в точь, как у старого дряхлого "пазика", тысячи которых в моё время колесили по дорогам шестой части суши.