Союз нерушимый
Шрифт:
– Есть!
– и, развернувшись, вышел из кабинета. Контрразведчики снова проводили меня до номера и оставили в одиночестве, так и не сказав ни слова. Что это вообще было, я решительно не понимал. Может, это не была дезинформация? Может, всё-таки те два "мичмана" не были заодно с Гречко? Очень хотелось стукнуть по столу от ощущения собственной беспомощности. Через пятнадцать минут бесцельного сидения на месте мне пришло уведомление о выписке на моё имя билетов до Варшавского космодрома. Отправление - через час. "Идти или нет? Идти или нет?"
Дверь во второй раз открылась, на пороге
Когда я закончил, в каюту просочился щуплый лопоухий матрос, схватил в охапку мою одежду, выскочил наружу и скрылся.
– А вот теперь - пойдёмте с нами, - сказал тонкий и улыбнулся так гнусно, что я понял: всё потеряно. Даже без учёта того, что он держал направленный на меня пистолет.
– Вы арестованы.
В этот момент мне очень захотелось просипеть: "Шо, опять?", - как волку из мультика, но время для шуток было явно неподходящее.
– Присаживайтесь, - тонкий указал стволом на койку, а сам занял место за терминалом, оставив своего коллегу стоять. Удивительно, как меняется лицо человека, когда ему не надо притворяться: пухлая краснощёкая физиономия словно окаменела, казалось, если бы я сейчас дал ему в нос, то скорей сломал бы пальцы. Я повиновался, и буквально через пару минут к нам присоединился Гречко. Тощий встал, уступая место маршалу.
– Кто вы такой?
– спросил флотоводец, усаживаясь.
– Майор КГБ, - спокойно ответил я, пожав плечами. Контрразведчики переглянулись с таким видом, будто один проиграл другому три рубля.
– Отличный ответ, - усмехнулся маршал.
– Вроде как ответили, но и не сказали толком ничего. Кто вас отправил?
Я выразительно посмотрел на двух контрразведчиков. Маршал истолковал этот взгляд правильно:
– Можете говорить открыто.
– Генерал Захаров.
– Как удобно, - Гречко встал и прошёлся по кабинету. Я провожал его взглядом: немного сутулая фигура, руки, заложенные за спину, внешняя расслабленность, направленная на то, чтобы нагнетать напряжение. Для сходства с одним очень известным государственным деятелем ему не хватало лишь трубки.
– Да, очень удобно.
– Что именно, товарищ маршал?
– А вы не понимаете?
"Очень старая фишка, товарищ Гречко. Очень и очень старая. Даже в моё время она не работала".
– Похоже, что нет.
Контрразведчики заулыбались.
– Генерал Захаров сегодня погиб.
К собственному стыду я не смог сдержать вскрик:
– Что?!
Улыбка "мичманов" стала шире.
– Очень натурально, товарищ майор, - кивнул Гречко.
– Даже слишком натурально. Я жду доказательств того, что вы - именно тот, за кого себя выдаёте. В противном случае...
– он указал на контрразведчиков.
– И как же мне доказать вам, что я - это я? Удостоверение показать?
– саркастически осведомился я.
– Нет, удостоверения не надо. Кто мог бы за вас поручиться, кроме генерала Захарова?
С виду я был полностью расслаблен, но, мозг мой работал с бешеной скоростью и продолжал разгоняться. Это было потрясающее ощущение на грани эйфории.
– Вы серьёзно?
– я приподнял брови.
– Серьёзно думаете, что мне известны люди, чьё поручительство вас устроит?
– А кто известен, в таком случае?
– Никто, товарищ маршал, - быстро и уверенно ответил я.
– От кого же вы получали указания? И, кстати, как-то очень странно, что сотрудник КГБ прилетел к маршалу космического флота с поручением от генерала Захарова.
– Я не могу вам этого сказать.
– Вы понимаете, что сейчас вы будете убиты? Шаттл, на котором вы должны будете улететь, взорвётся в плотных слоях атмосферы, даже останки никто не станет искать.
Я понимал. Прекрасно понимал. Но точно так же я понимал, что, если дать слабину и отступить от выбранной роли, то мне совершенно точно конец. Если со мной разговаривают - значит, ещё не всё потеряно.
– Да, товарищ маршал, - кивнул я.
– Хорошо, что понимаете, - усмехнулся в усы Гречко.
– А ещё, надеюсь, вы осознаёте, что эти два товарища вместо того, чтобы гробить ценный приз в виде агента КГБ, предпочтут вытрясти из вас всё, что известно, не гнушаясь никакими методами.
– Тут не могу согласиться, товарищ маршал, - я подался немного вперёд, заставив напрячься контрразведчиков.
– Протокол "плен" сожжёт мои мозги раньше, чем вы успеете применить ко мне хоть какой-нибудь допрос.
Гречко засмеялся:
– А он хорош!
– обратился маршал к "мичманам".
– Очень хорош, даже жаль, что не на нашей стороне.
– Простите, товарищ майор, - он повернулся ко мне и развёл руками.
– Мы не имеем права рисковать.
Контрразведчики сделали шаг вперёд.
– То, что вы не хотите говорить, решение, безусловно, достойное. Но глупое.
Контрразведчики направили на меня пистолеты.
Внутри у меня всё сжалось. Я быстро осмотрел комнату в поисках предметов, которые можно было бы использовать, но не нашёл ни черта. Отчаянная атака тоже не принесла бы результатов: возможно, я и смог бы вывести из строя одного контрразведчика, но второй определённо бы меня изрешетил. Взять маршала в заложники я бы не успел. Убить его? А вот это хорошая идея. Пусть заговорщики помучаются - без такой, во всех смыслах высочайшей поддержки, им будет очень и очень туго.
– Ну и стреляйте, болваны, - процедил я сквозь зубы, подбираясь на койке для финального рывка и уже почти ощущая пули, рвущие моё тело на куски.
– Обидно, мать вашу. Не от чужих подохну, а от своих не за руб двадцать. А вас потом самих сольют, как дурачков.
– Сольют...
– усмехнулся Гречко.
– Не городите ерунды, майор.
Маршал стоял чуть ближе, чем контрразведчики. В долю секунды я просчитал движения для того, чтобы они получились математически точными. Да, мне удалось бы нанести Гречко повреждения, несовместимые с жизнью, но нужно было прыгать, не теряя ни мгновения, а я словно застыл в глыбе льда. Сидел, как дурак, загипнотизированный чёрными точками пистолетных стволов. Поэтому неудивительно, что контрразведчики меня опередили: словно в замедленной съёмке я увидел, как сокращались мускулы на фалангах указательных пальцев, нажимавших на спусковой крючок.