Союз нерушимый
Шрифт:
– А ты хочешь, чтобы этот сигнал на нас какую-нибудь хрень типа ракет навёл?
– У него там заложники!
– Да какая уже разница?!
– Майор Иванов!
– отчеканил Палыч.
– Это приказ! Нельзя стрелять в Ленина, это же долбаный символ! И заложники, на минуточку, живые люди! Приказываю взять статую, а то чёрт знает что... А-а-а!
– фраза оборвалась на полуслове.
– Что такое?!
– быстро спросил я.
– Голова...
– простонал Палыч и матерно выругался. Обернувшись, я увидел, что остальные люди тоже шатались. Ветераны оседали на пол и кресла, молодёжь из числа курсантов выглядела пободрей, но всё равно на глазах зеленела. Лучше всех смотрелись спецы - даже не шелохнулись.
– Яша!
– вызвал я своего нежданного помощника.
– Что за чертовщина там творится?
– Всё плохо, товарищ майор, - отозвался ребёнок. Голос выдавал ужасное напряжение.
– Разум подгребает под себя Сеть и... людей с имплантатами.
– Он будет их контролировать? Их всех?!
– воскликнул я.
– Да. Возможно. Или убьёт всех к чёрту! Не знаю! Скорее!
– мальчик говорил быстро, отрывистыми фразами и я практически чувствовал, как ему непросто.
– Палыч! Вертолёты дай!
– Не могу, ЗРК в окнах. Давайте своим ходом.
– А если опоздаем?
– Лучше опоздать, чем сгореть на тротуаре!
– рыкнул шеф, прекращая разговор. Ага, отлично. Пробиваться на самый верх небоскрёба. Без лифтов. Блестящая идея.
Уцелевшие машины собрались в штурмовое построение у входа. Сломанных, успевших лишиться конечностей или вот-вот собиравшихся выйти из строя я разместил вначале, намереваясь пожертвовать ими для того, чтобы уберечь остальных. Спецназовцы и пошатывавшиеся курсанты, едва державшие оружие, последовали за мной.
– "Дзержинцы", оставайтесь тут. Альфа, за мной!
– скомандовал я, и никто не решился перечить.
– Живее, живее, - снова вышел на связь Палыч.
– Время дорого, там же...
– Если ты не будешь отвлекать!..
– первый робот, раненый в грудь, из-за чего стала заедать левая рука, выбил дверь и тут же пал под шквальным пулемётным огнём - его буквально раздробило на блестящие мелкие металлические кусочки. Я забросил в помещение с десяток гранат разом: как простых, так и светошумовых.
– ...То всё пойдёт намного быстрее! У Конторы же есть глушилки, почему их не задействуют?!
Четвёрка "спецов", прикрываясь щитом, ворвалась внутрь и принялась давить группу солдат, спрятавшихся в коротком коридоре за наваленной баррикадой из статуй, бюстов, кресел с жёлтой обивкой из искусственной кожи, знамён и гранитных тумб.
По щиту били пули, заставляя бойца, который его нёс, пятиться и упираться ногами, чтобы не быть отброшенным.
– Используют их! Используют! Но мощность слишком уж... Ах-х-х...
– шеф издал длинный стон.
– Может, перерубить все каналы связи? Кабели, электричество, всё?
– Ты...
– Палыч с трудом говорил, - ты совсем там, что ли? Это же Дворец Советов! Там сервера всех министерств, центр Сети и ещё бог знает что! Экономика рухнет в каменный век, связь накроется!
– Но мы по крайней мере выживем!
– грубо оборвал я начальника. Меткая очередь, пущенная одним из моих роботов, расколола одному из клонов голову вместе со шлемом. На гранитный пол и красную ковровую дорожку брызнуло нечто серое и алое, с кусочками текстолита.
– Прикажи хотя бы заминировать!
– Раскомандовался, - просипел Палыч и добавил, забыв отключить связь: - Ох, не депутаты ему были нужны, ох, не депутаты...
Лестницы, залы, переходы. Офисы, приёмные, кабинеты, переговорные, технические помещения. Пули, осколки, гранаты. Крики, кровь, ярость. Перестрелки на кинжальной дистанции. Я не чувствовал усталости, зато "Альфа" явно начала сдавать: мужики часто подставлялись под пули, двигались медленно и грузно, жесты стали чересчур размашисты - и я осознал, что мы идём уже очень долго.
К счастью, чем выше, тем меньше нам оказывали сопротивление. Если раньше приходилось давить целые баррикады по несколько десятков солдат при пулемётах, то сейчас против нас выступали по два-три человека, да и те - раненые, контуженные.
– Держитесь, ребята!
– подбодрил я спецназ.
– Последние резервы. Скоро всё... Давайте, мужики, давайте!
И ребята "давали", превозмогая и боль, и усталость. Но всё равно слишком медленно, раздражающе медленно. "К чёрту", - подумал, наконец, я и, посадив на плечи роботу своё биологическое тело, помчался дальше как можно быстрее.
– Ты удивишься, - ожил мрачный и поразительно тихий Палыч.
– Но тут и так всё заминировано. При желании вообще можно снести нахрен половину Москвы. Так что, в случае чего...
– замялся Палыч, - ... мы готовы. Но я надеюсь, что обойдётся, потому что последствия...
– Да знаю я о последствиях!
– стальные тела, на одном из которых восседало моё биологическое, неслись по полутёмной пожарной лестнице - пыльные ступени, которыми никто не пользовался, какое-то барахло, вроде старых метел и полуразобранных роботов-пылесосов, кое-где в углах валялись окурки. Вверх, вверх, вверх. Этаж за этажом, без усталости, выбивая стальными ступнями бетонную крошку из лестниц и едва не обрушивая их из-за синхронного топота, я взбирался всё выше и выше. Пару раз приходилось встречать сопротивление солдат, но это было несерьёзно - их просто раскатали тонким слоем, не дав сделать ни одного выстрела. Впрочем, будь хотя бы у одного из них граната, получился бы другой разговор.
– Товарищ майор, - детский голос.
– Я... Мне нужны ресурсы. Слишком сильная атака, не могу...
– Яша?!
– вскрикнул я, в этот раз настоящий, биологический я. Машина подо мной сделала ещё несколько шагов по инерции и рухнула. Я больно шлёпнулся на лестницу и тут же был придавлен тяжёлой стальной тушей, чуть не размазавшей меня по ступенькам.
– Яша!
– прорычал я, отбрасывая робота в сторону и поднимаясь на ноги. Всего лишь на две ноги. Это оказалось чертовски неудобно - к хорошему вообще быстро привыкаешь. Голова кружилась, ощущался дискомфорт из-за невозможности управлять сразу несколькими телами и делать десять дел одновременно, поэтому пришлось какое-то время постоять, опираясь на перила и адаптируясь к тому, что я опять обычный человек.