Союзники (Флот - 4)
Шрифт:
– Это офицер?
– спросил санитар.
– Да, - ответила Барди.
Действие адреналина закончилось, и она ощущала легкое головокружение. Барди взялась за ручку тележки.
– Я справлюсь сам. Неужто вы не доверяете мне, девочки?
Барда усмехнулась:
– Конечно, доверяю, Наффи, но только не в этом случае.
Наффи надулся, он уже насмотрелся на лежащего без сознания О'Хару.
– Делай как знаешь. Ты всегда поступаешь по-своему. Хотя какая от него польза? Сектор 22, койка 4.
Две усталые женщины повернулись к центральному табло.
–
– Наффи, ты имел больше права доступа, чем мы в последнее время, сказала Барди решительно, и они с Нелли вошли в двадцать второй сектор.
Наффи очень ловко управлял антигравитационной тележкой. Она осторожно переместила пациента на кровать, принявшую его в объятия своих высокочувствительных датчиков.
Вернувшись в свою каюту, Барди первым делом запрограммировала свой экран на десятиминутные отчеты о состоянии лейтенанта О'Хары. Затем приняла душ из распылителя: всего лишь одна чашка воды дала ощущение свежести. И наконец, заказала горячий коктейль с повышенным содержанием протеина, легла в постель и поела. Ее разбудил звонок, и она долго терла глаза, пытаясь посмотреть на экран. Состояние О'Хары не изменилось. Она попробовала не спать до следующего отчета, но это было ужасно трудно. Тогда Барди перепрограммировала устройство разбудить ее только в случае значительных отклонений и уснула прежде, чем голова ее коснулась подушки.
К своему удивлению, она проспала целых десять часов. Проснувшись, она почувствовала себя виноватой. Экран мерцал без изменений, Барди никак не могла сообразить, почему наблюдение за пациентом проводится здесь. И тут ее осенило: Шалтай - О'Хара! Она перемотала записи.
Он тоже проспал десять часов. Показатели его жизнедеятельности были удовлетворительными. Никаких намеков на отторжение новых органов. Как, впрочем, и никаких признаков пробуждения и проблесков сознания.
– Это даже к лучшему, - решила Барди. Ведь до сих пор еще не изобрели универсальный болеподавитель. Ей не нравилось думать о боли, неизбежной в ее профессии.
Барди оделась, выпила протеиновый коктейль, зарядивший ее энергией на весь предстоящий день, и вышла из каюты. Коридор был на удивление пуст. Доносившийся отовсюду храп наводил на мысль, что новых нападений не было. Ну, наконец-то долгожданное затишье в этой бойне. До мобилизации ей оставалось тринадцать дней, и их еще надо было прожить. Барди стояла перед дилеммой: полностью загрузить себя работой на весь этот срок или отдохнуть и постараться направить мысли в мирное русло.
Она зашла в комнату для дежурных и обнаружила, что они с Нелли дежурят в следующую смену, если, конечно, доживут. В запасе один час. На информационном табло сводки о последней атаке. Победа или поражение - не все ли равно. В любом случае будет груда раненых тел. Она почувствовала угрызения совести от таких непатриотических мыслей. И все-таки какие бы победы ни были одержаны, она не находила в них ни доблести, ни славы. Нет никакого оправдания подобным действиям. Барди не помнила уже, что заставило ее пойти на эту работу, разве что минутное умопомрачение. Правда, она многое знала и умела, но ведь и на передовой было предостаточно легкой, рутинной и подчас ненужной работы.
Барди очнулась от раздумий и очень удивилась, что стоит около койки 4 в секторе 22. Показатели превзошли все ожидания: новые органы пока функционировали нормально, даже кожа О'Хары приобрела здоровый оттенок.
– Да из него даже мычания не выжмешь, - сказал Наффи, неслышно подойдя сзади. Он перевел взгляд с экрана на ее лицо.
– Ты не устал, Наффи?
– Его реплика почему-то задела Барди.
– От дежурства? Несомненно, - усмехнулся Наффи.
– Он действительно должен очень надолго прийти в себя, чтобы осознать, что все еще жив! И тогда он будет страшно благодарен.
Ворчание Наффи рассмешило Барди:
– Так что ж ты не возьмешь его за руку и не убедишь в этом?
– Он не в моем вкусе, - резко ответил Наффи и вышел.
Барди просмотрела сводки. Внешне все выглядело хорошо. Еще бы, ему ведь не надо было бороться ни с горячкой, ни с болью.
Она прикоснулась к его груди, кожа была теплой, затем положила руку на лоб, отведя назад необыкновенно мягкие волосы. Потрясающе красивое лицо. Лениво она провела пальцем по тонкому розовому шраму на щеке и тут с удивлением заметила слабую улыбку.
– О'Хара? О'Хара?
– произнесла она мягко. Потом немного громче. Роджер!
Улыбка светилась на лице. Дыхание стало глубже, и он снова уснул, слегка повернув голову к ней. Он все еще улыбался.
– Эй, Роджер, проснись, проснись.
Он досадливо нахмурился.
– Роджер, я знаю, что ты здесь. Открой глаза!
– Вы добились больших успехов.
– Голос дежурной сестры испугал Барди. Но ведь мы тоже старались.
– С каких это пор по выражению лица судят о том, пришел человек в себя или нет?
– Но это единственная реакция, которую удалось получить от Спящего красавца.
– Это не кома, - сказала Барди, изучая показания приборов.
– Да. Образец нормального сна. Даже если его отключить от оборудования, поддерживающего жизнедеятельность, ничего не изменится.
– Можно попробовать, - заметила Барди, но в это время пациент в другой кровати жалобно застонал, и она поспешно направилась к нему.
После смены, прошедшей довольно спокойно, они с Нелли опять постояли около кровати номер 4.
Перед следующей сменой Барди сделала перерыв, чтобы посетить сектор 22. Теперь кровать номер 4 окружали несколько врачей, включая Главного Психиатра.
– А, хирург Мэйкем, - сказал Брэндис, коварно улыбаясь: - Как я понял, именно вы продемонстрировали на этом пациенте чудеса хирургии. И наверное, сможете объяснить, каким образом он впал в сомнамбулическое состояние?
– Он все еще не пришел в себя?
– удивилась Барди. На лицах медиков отразились интерес и недоверие.
– Вообще говоря, он получил сильные телесные повреждения. Возможно, травма была настолько глубокой, что он не желает осознавать это.