Союзники (Флот - 4)
Шрифт:
– Только не надейся, что нас встретят с распростертыми объятиями. Это настоящий список. Исходя из того, что мы знаем, эти парни могут действительно оказаться предателями. Так и следует считать, потому что никогда не знаешь наверняка...
– Люди - агенты халиан, внедренные во Флот... Если это и впрямь так, моя совесть спокойна.
Инглиш с сожалением отметил, что не может сказать того же и о себе. Он не был уверен, что Сойер говорил искренне, но лейтенант подбросил ему мысль, как преподнести задание Девяносто Второй. Это не хладнокровное убийство, а благородная миссия.
– Что ж, прекрасно. Собирай ребят. Разделим цели и разобьемся на группы...
Выполнять задание нужно, каким бы отвратительным ни казалось. Не стоит забивать голову вопросами, на которые нет ответа. Так и спятить недолго. Он, капитан Инглиш, прежде всего должен думать о своих людях. Это Флот.
Все на тактическом скутере знали план действий, но Инглиш решил повторить еще раз. Были приняты все контрмеры, которые только можно придумать. Плюс ко всему они собирались использовать скутер для тактического маневрирования и для содержания пленных - живых или мертвых.
Нельзя же просить Джея Падову впустить эту грязь на "Хэйг". Инглиш даже и не пытался. Мельница слухов уже работала вовсю, и капитану пришлось рассказать Падове о своем задании. Джей не должен беспокоиться за свою посудину и за своих ребят. Этой заварухой "Красная Лошадь" вряд ли добавит себе популярности, а раз "Красная Лошадь" привязана к "Хэйгу", то команде Падовы может достаться часть шишек, предназначенных Девяносто Второй.
Так что Джей Падова должен был знать.
Скутер принадлежал "Хэйгу", и Инглиш вооружил его до зубов, воспользовавшись арсеналом материнского корабля.
Девяносто Вторая не собиралась рисковать. Грант жаждет заиметь для своей чистки Бригаду Быстрого Реагирования? Он ее получит. Инглиш заказал полный набор снаряжения, включая и записывающие шлемы. У каждого десантника будет собственный канал. На случай, если потом возникнут вопросы.
Каждый десантник был полностью вооружен и облачен в броню, будто Девяносто Вторая готовилась к высадке на планету, кишащую хорьками. Сойер провел подготовительную работу, и никто из десантников не возражал против предстоящей операции.
Находишь парня из списка. Предупреждаешь его через мегафон. Даешь предупредительный выстрел из оружия, которое не пробьет перемычки корабля. Если парень оказывает сопротивление, стреляешь в него.
Если он упорствует, убиваешь.
Ясно, понятно, разжевано.
Каждый на скутере знает это. Десантники не жаждали перейти в тайную полицию, или как там это называется. Но они знали, что приказы надо выполнять. Инглиш все гадал, что будет дальше, после того, как операция закончится и на них посыпятся неизбежные упреки и обвинения.
Но сначала надо пережить операцию.
Он включил общий канал связи сразу, как надел шлем. Вся команда в полном обмундировании ждала сигнала к бою. Если можно говорить о бое между закованными в броню десантниками и сонными штабистами. Правда, на военной базе "Зебра" полно ручного оружия.
– Вы знаете свои объекты, - проговорил Инглиш.
– Не надо их недооценивать. Для этих ребят выбор невелик: жизнь или смерть. Кое-кто, может, и сдастся и предпочтет провести следующие несколько лет на химических допросах, а потом встать к стенке, но не думаю, чтобы таких было большинство. Не церемоньтесь. Проверка системы... по моей команде...
Они отстыковались.
Скутер выплыл из-под брюха "Хэйга". Возможно, скутер и был излишен, но на базе "Зебра" любой знал о том, что готовится, больше, чем капитан Инглиш.
Зато Инглиш знал, как все произойдет.
– Офицер Мэннинг, у вас все в порядке?
Мэннинг была с ними; в своей неуклюжей, тяжелой броне она походила на огромную божью коровку. Когда зажглись предупредительные огни, Сойер лично проверил ее перчатки.
Инглиш прошел вперед и сел рядом с Траском, который вел посудину.
Когда Инглиш проходил мимо, Мэннинг коснулась его ноги. Он переключил переговорное устройство и спросил по двустороннему каналу:
– В чем дело?
– Вы уверены, насчет... последней части?
– Нет, но я не собираюсь ее отменять, потому что я упрямый болван и не могу позволить, чтобы вокруг моей головы летало всякое дерьмо. А ты можешь мне помочь. У тебя есть какие-нибудь разумные возражения?
– Нет, капитан. Я просто хотела убедиться.
Инглиш переключился на общий канал и какое-то время слушал хорошо знакомые шуточки и словесные перепалки.
Кажется, все пока как обычно. Десантники знали, что им дана полная свобода действий, причем без последствий. Если, конечно, тебя не ухлопают.
Траск явно обрадовался, увидев капитана.
– Сколько требуется офицеров, чтобы вкрутить лампочку?
– Не знаю, - признался Инглиш.
– Десять: один держит лестницу, один вкручивает, один пишет отчет о проделанной работе, а остальные семь стоят рядом и приговаривают: "Черт, я бы и сам мог это сделать".
Звезды за бортом казались такими ясными и чистыми, что Инглишу стало не по себе. Поэтому вместо звезд он любовался внутренностями скутера.
– Сколько до первого дока?
– Шесть и двадцать... три секунды. Я выведу отсчет на твой экран.
– Давай, выводи.
Справа, в верхней правой четверти экрана головных дисплеев замерцали цифры, означавшие секунды, оставшиеся до высадки. Рядом с секундами мигал сигнал готовности.
Инглиш слышал, как ребята собираются. Сойер и команда десанта стояли рядом с ними. И капитану ничего не оставалось делать, как наблюдать за парнями.
Рядом с креслом второго пилота имелась гашетка пушки, установленной под брюхом корабля. Кинетические снаряды вырывались из этой пушки со скоростью в 30000 миль в час, а когда пятифунтовая металлическая чушка несется с такой скоростью, никакого взрыва и не требуется.