Создатель балагана
Шрифт:
– Ах… – Гераклид выронил бочонок одиннадцатый раз за день, но впервые на него никто не огрызнулся.
Тот из поэтов, кто взахлеб разливается о волшебных олимпийских пирах, о золотом винограде и искристом вине, об амброзии и ее божественном вкусе, об изысканных блюдах и кружевных хрустящих салфетках… тот не подарит своим слушателям и сотой доли великолепия, которое открылось перед «пьяным караваном».
Парящие в воздухе молочно-зеленые огоньки.
Распускающиеся и тут же вянущие цветочные звездочки на длинных
Столы под лилово-золотистыми скатертями, которые ломились от сладостей. Орехи в меду и розово-медный джем из груш, сваренных в молодом вине. Тушеная дичь – а рядом с ней высокие хрустальные бокалы с переливающимся кармином.
Вместо скучных стен пиршественного зала – перламутровые ленты из невесомой ткани, пляшущие на ветру.
И Они – боги, полубоги и герои. Звонко смеющиеся, хлопающие друг друга по плечу, громко бахвалящиеся своими успехами и с хохотом пересказывающие поражения. Те самые легкомысленные, тщеславные, гордые и веселые, на которых равняются все дети, успев едва выпутаться из пеленок.
Правда, кое-кого все-таки не было. К примеру, Юлиус так и не смог высмотреть Зевса, Афину, Артемиду, Аполлона и еще многих из старых и сильных богов.
Или уже не таких сильных?
– Как будто уже победили и празднуют, – пробормотал Корпс.
– Боги! – благоговейно воскликнул наконец понявший, что это не сон, Гераклид.
– Знатная пирушка, – одобрительно прицокнула языком Флавия.
Найдя распорядителя и оставив его разбираться с вином, жрица смущенно улыбнулась и исчезла в толпе, слегка прихрамывая на еще не до конца зажившую ногу.
– Я, это, тоже погулять схожу.
Все в Аквусе, от поднятых жалобных глаз до кончиков пальцев, на которые он привстал от нетерпения, выражало покорность, смирение и мольбу. В руках художника Корпс заметил скомканный лист бумаги. На лице мошенника засияла довольная улыбка.
– Автографы собирать?
– Ага, – коротко кивнул Гераклид.
Юлиус махнул рукой, и Аквус едва ли не вприпрыжку помчался в гущу богов. По пути он их расталкивал и путанно извинялся, но вся его фигура была пронизана странной для подобного телосложения легкостью.
– Чувствую себя отцом семейства, отпустившим детей на прогулку, – пробормотал Корпс.
– Вот уж про тебя никогда бы не подумал, мальчик – отозвался кто-то неподалеку.
Мошенник обернулся и обмер. Двуликий Янус собственной персоной. Улыбался то одной физиономией, то другой. Наверное, дразнился из-за того, как все получилось в прошлый раз.
– Увидел знакомую краску, решил посмотреть, кто тут, – сказал Янус. – Должен признать, себя ты замаскировал лучше, чем поросенка.
– У поросенка были крылья, – пожал плечами мошенник. Глупо было отрицать, что он не настоящий сатир..
– Я говорю про того поросенка, который сейчас только что умчался вдаль. Согласись, мальчик, никак
Это «мальчик» на удивление не раздражало. Как-то само собой в голове Корпса сложилось, что Янус, которому было несколько тысяч лет, вполне себе мог это позволить. Возможно, он и некоторых богов и героев так называл. С него станется.
– Можно, – тем не менее вступился за друга Юлиус. Право обращаться с Гераклидом так, как он того заслуживает, распространялось только на «своих».
– Ну да ладно, мне все равно.
– Врет, – прокомментировала вторая «личина» Януса. – Не все равно, а наплевать. Но это не важно. Гермеса давно видел?
Мошенник оторопел. Янус своей молодой ипостасью подмигивал ему заговорщицки и глазами показывал что-то вроде: «Мы с тобой взрослые люди, зачем ходить вокруг да около. Ты все прекрасно понимаешь, я все прекрасно понимаю, так неужели мы не сможем договориться?»
– Видел, – уклончиво ответил Юлиус. – Бывало такое.
– Если увидишь еще раз, напомни, что он мне должен.
– Ладно, только не знаю, когда…
– …Ох, да хватит изображать Актеона, замеченого Артемидой, – Янус зевнул и переменил личину. – Я начало и конец – я все знаю. И почему вы здесь – тоже. Не знаю, как вы собираетесь это сделать, но это и ни к чему мне. Я – лицо заинтересованное. Даже два лица. В общем, как увидишь – передай, чтобы и про меня не забыл. Есть одна придумка насчет дверей. Он помнит.
– Какая придумка, – заинтересовался Юлиус.
– Вот, так бы сразу. Хорошая. Самораздвигающиеся двери. Для удобства, – Янус подмигнул мошеннику, а затем зевнул. – Пойду я, мальчик. Скучно здесь.
– Скучно?! – изумился Корпс. – Да разве может быть скучно на пире богов?
– Еще как. Особенно, если они тут постоянно. Здесь и богов-то нет нормальных обычно. Так, полубожки и прочие мифические сущности развлекаются. Те, кто силой наделен, они больше любят внизу время проводить. Говорят, так интересней, – Янус пожал плечами. – Это сейчас еще все пристойно, а вот стемнеет – такая попойка начнется. Хотя сегодня все стараются выглядеть трезвыми. Не иначе кто-то из высших собирается пожаловать.
– Гефест, – пробормотал Корпс.
– Может, и Гефест. А, точно, свита уже здесь. И Посейдон, кажется. И кто-то там еще. Много их сегодня собралось. Впрочем, все равно скучно.
Янус кивнул Юлиусу и отошел в сторону, а мошенник принялся высматривать «небожителей». Одновременно с тем Корпс размышлял, стоит ли доверять словам Януса. Нет, не про Гермеса – здесь, скорее всего, действительно правда. Но вот по поводу «нескончаемой пирушки» мошенника терзали сомнения.
Он слышал, конечно, про общество богатых и ленивых людей, которые жизнь свою проводили в праздных удовольствиях, но что подобное свершается на Олимпе – это было уму непостижимо.