Сожжение Просперо
Шрифт:
Все головы широко раскрытыми глазами смотрели в сторону ледяного поля.
Скорее всего, это были головы преступников или вражеских пленников, обезглавленных в процессе ритуала, но, возможно, градчане в отчаянии перед надвигающимся злом принесли в жертву и своих соплеменников. А открытые глаза должны помочь вовремя заметить беду и предупредить людей.
Фит сплюнул и выругался. Он очень хотел бы, чтобы Йоло нарисовал на их лицах оберегающие знаки для охраны от магии. На носу драккара, конечно, имелись глаза — всевидящие очи небесного бога с солнечными дисками, нанесенные золотом и украшенные драгоценными камнями. Такие обереги рисовали на всех драккарах,
Фиту хотелось надеяться, что этого будет достаточно. Драккар вождя был сильным и прочным, но он прошел долгий путь и устал, и Фит не был уверен, что глаза на носу еще смогут отразить колдовство.
— Предостерегающие боги, — бормотал вышнеземец, уставившись на насаженные головы. — Держись подальше. Не подходи. Я тебя вижу.
Фит его не слушал. Он заорал на всю узкую длинную палубу, чтобы Гутокс поворачивал. Этт оказался обитаемым. В следующую секунду драккар пронесся мимо насаженных на копья голов и покатился по прибрежному льду под тенью утеса.
Гутокс вскрикнул. До этта еще было два или три полета стрелы, но кто-то оказался либо очень удачливым лучником, либо ему благоволила Подвселенная. Стрела попала в Гутокса.
Потом послышались удары новых стрел, вонзавшихся в борта драккара и в лед вокруг. Между скалами Фит заметил лучников; еще одна группа стрелков вышла на отмель.
Он бросился к Гутоксу. Лерн и Бром тоже поспешили на корму.
Это был невероятно удачный выстрел, но только не для Гутокса. Стрела прошла сквозь рукав туго сплетенной кольчуги, пронзила мышцу, задела кость, потом снова проткнула рукав, кольчужную рубаху и застряла между ребрами хэрсира, намертво приколов руку к телу. Гутокс тотчас выпустил веревку одного из боковых рулей. От непереносимой боли, чтобы не заорать, он прокусил себе язык.
Еще две стрелы вонзились рядом с ним в доски палубы. Фит увидел, что их наконечники сделаны из крепкой, как железо, чешуи глубоководного морского чудовища, со скошенными зазубринами наподобие гребня.
Вот такая стрела и попала в Гутокса. Вытащить ее было невозможно.
Гутокс сплюнул кровь и попытался повернуть румпель. Бром и Лерн с криками пытались перехватить у него управление, старались сломать стрелу, чтобы освободить его руку. Гутокс уже терял сознание.
Налетел следующий шквал стрел. И похоже, стрелял тот же удачливый лучник. Стрела ударила сбоку в голову Гутокса, оборвав его страдания и его нить.
В лица вместе с крупой полетели брызги крови. Гутокс вывалился со своего места, и, хотя Бром и Лерн тотчас заменили его, на долю секунды драккаром завладел ветер.
Этого мгновения ветру оказалось достаточно, и он ничуть не заботился о спасении их жизней.
Глава 2
БЕДОВАЯ ЗВЕЗДА
Ветер швырнул их на окаймлявшие отмель скалы, и драккар раскололся, словно глиняный кувшин. Крушение не было мгновенным: на челн как будто обрушилась целая серия ударов гигантского молота. Мир задрожал, перевернулся, и вибрирующий воздух заполнился пылью и осколками камней, снежной крупой и ледышками и разлетающимися щепками корабельного дерева, острыми, словно штопальные иглы. Обезумевший ветер сорвал паруса с той же легкостью, с какой злой ребенок обрывает крылья стрекозы. Освобожденная парусина оглушительно хлопала и рвалась в небо, веревки со свистом взлетели до блоков и обвились вокруг крепежных стержней. Трущиеся по сухому дереву канаты вызвали тонкие струйки резко пахнущего
Запах дыма Фит ощутил в последний миг жизни драккара. Палуба под ним разломилась и подбросила его к сумрачному небу. А потом он лицом вниз упал на лед.
Драккар остался лежать на скалах, куда его выбросил ветер. Фит с забитым льдом и кровью ртом еще некоторое время скользил по стеклянной глади морского льда. Наконец, кувырнувшись через голову, он остановился.
Фит огляделся. Под ним была тусклая и холодная, словно лезвие меча, поверхность. Лицо и грудь болели, как будто он получил удар плоскостью секиры.
Он попытался подняться на ноги. Дыхание давалось с трудом, и каждый вдох превращался в глоток битого стекла. Вдоль береговой линии пролетел обрывок главного паруса вместе с веревками, похожий на озорного духа или скачущего вигхта.
Фит захромал к обломкам драккара. Над головой просвистело еще несколько стрел. Градчанские лучники начали спускаться по скалам к месту крушения. Красные паруса быстро приближались, и Фит уже слышал скрип полозьев по льду.
Лед под его ногами был усеян обломками. Кусок расколовшейся мачты. Часть правого полоза, обитого железом, торчала из треснувшего льда гигантской стрелой. Обломок поперечного бруса. Фит поднял его и перехватил наподобие дубинки.
Здесь же он увидел труп Гутокса. При крушении драккара он выпал за борт, и один из полозьев разрезал тело пополам.
Градчанская стрела пролетела мимо лица Фита. Он даже не вздрогнул. Рядом с Гутоксом он обнаружил свою секиру и выбросил кусок бруса.
Он поднял секиру.
Неподалеку от обломков драккара Лерн взбирался на скалы, таща за собой тело вышнеземца. Текущая по его лицу кровь уже пропитала всю бороду. Фит заковылял следом за ними, стараясь догнать.
К тому моменту, когда он ступил на обледеневшую гальку, градчане были уже так близко, что он различал безумные глаза и покрытые пеплом с глиной лица. Они были так близко, что до него доносился отвратительный запах их ритуальных притираний. Эти вонючие травяные мази составляли их годи, чтобы удержать зло на расстоянии. Воины побросали свои луки и взялись за секиры и мечи. Плохое знамение мало просто убить. Его надо разрубить на части, обезглавить и уничтожить всякую память о нем. Только тогда можно надеяться, что магия оставит тебя в покое.
Бром развернулся им навстречу с секирой наперевес. Удивительно, что он еще держится на ногах. Фит, прихрамывая, подошел и встал рядом с ним.
Один из градчан начал что-то кричать в их сторону. Но это был не вызов и не угрозы, а ритуальное объявление о намерениях, рассказ о том, что они делают и почему решили это сделать. Фит понял это даже не по словам, а по их заунывной протяжности. Воин воспользовался тайным наречием градчан, их языком вюрда, которого Фит не знал.
— Да обрушится все это на вас и ваши головы во время дня и ночи и в бурю, и при спокойном море, — вдруг заговорил вышнеземец, лежавший почти у ног Фита.
Оказывается, он не умер, хотя при крушении ему сломало обе ноги. Лерн, несмотря на то что у него с головы еще текла кровь, пытался заставить его укрыться, но вышнеземец отталкивал его и пытался взобраться на скалу.
— Сей вюрд вы сотворили себе сами, когда Бедствие взяли в свой этт и решили его защищать, — продолжал вышнеземец. Он посмотрел на Фита. — Это их слова. Мой переводчик работает. А ты их понимаешь?
Фит покачал головой.
— Почему они называют меня бедствием? Чем я это заслужил?