space: сто одна история Сюрреализма | 1 Том
Шрифт:
— Ладно-ладно, я согласен, вы уговорили меня, но если нужно побить его на его языке, вы непременно скажите мне. Я ему, это самое!
Так все кетчупы договорились между собой. И вымыли пол, посуду, наклеили обои, купили новый холодильник, постирали одежду, приготовили кушать, отремонтировали магнитофон без внутренностей, создали диван на колёсиках, чтобы есть не вставая с кровати, закатываясь кроватью прямо в кухню. Потом вытерли со лба хлебные крошки, и наконец, заговорили:
— Думаю, он понял, что мы с миром, и готовы помочь ему.
— Да что вы… ублюдки, такое натворили с моим домом! Где мои носки! Куда вы их убрали.
— Носки? Что это?
Человек схватил носок в кармане, вытащил и показал им:
— Это носок, где второй! — слюни вылетали во все стороны.
— Мы думали, это змея и выкинули его из окна, — сказала Кетчсьюзи.
Тотчас человек схватил её и выкинул её саму из окна со словами:
— Фас! Найди мой носок, и ни ногой домой без него.
Кетчсьюзи приземлилась на землю, увидела людей, набросилось на одного, выгрызла ногу с носком, и влетела в балкон через окно.
— Ну вот. Под цвет наших лиц — красный.
На самом деле кровь умирающего внизу мальчика пяти лет.
— Просто он взял их у вас. Мне пришлось силой выманивать этот ваш носок из его ног.
Крики мальчика истошно вонзались в перепонки бога, и он не вытерпев этого, взял Кетчсьюзи, и засунул в духовку на триста градусов на пять минут. Запахло пиццей.
— Она это заслужила, — откликнулся Кетчер, — Мы пришли в их мир со своими законами, когда у них свои. Мы должны изучить их повадки, их мир. Просим у вас прощения, бог. Не соизволите ли вы вытащить нашу подругу учёную из этого ужасного места?
Человек-бог вытащил её из духовки, которую подпёр кувалдой, та выбежала, стройная, тонкая, настоящая модель. До этого она была жирная, очкастая и круглозадая. И Бог влюбился. И прямо там и… Сказал ей, как она обворожительна в новом теле.
Потом, Кетчмалик сказал, что пришли они лишь потому, что их дети умирают, и просили пощадить их, и сохранить бутылку кетчупа. Бог кивнул, выкинул кетчуп в мусорный ящик, и они попрощались с ним, помахав рукой. Перед последним словом, Кетчсьюзи освоила самую древнюю профессию, и трижды дала человеку. Бог не плакал. Кетчлюди улетели в свой мир. Придя домой, они угомонили всех, сказав, что всё решено и детей не будут поглощать.
Жили они так пол дня, пока кетчуп не попал в большую свалку, где их нашёл бомж Семён, и не намазал на плесневелый хлеб и не съел до самого дна, вылизав их до последней капли, своим шершавым, прокуренным языком.
Глава 7
Бублик выпрыгнул с каноэ в Конго, и сказал, что все волосы на голове Гитлера пытаются захватить власть над волосами в теле. Он выдал им автоматы и просит пойти войной против пенных обезьян. Только самые чистые, прозрачные волосы должны жить, говорили волосы Гитлера. Они даже убили самого Адольфа, и тащат на своей спине его труп, чтобы выкинуть в крематорий, сжечь и избавиться от него. Маленькие швабры были против такого, и котёл вообще начал бойкотировать по поводу того, что он не будет сжигать того, потому что Гитлер может отражать всё, и крематорий сам станет прахом, и бойлер сгорит. Наследники Гитлера взяли с собой пену для бритья и бритвы, чтобы казнить волосяных, рыжих обезьян.
Деревянный мальчик прыгнул с крыши первым и улетел в стену и размазался. Видит, что горит огонь на земле, он сполз, и сгорел в огне.
Включил как-то раз Снуп Дог бумбокс, как из колонок начали выползать маленькие, зловещие Эш, и начали танцевать. Потом достали марихуану, выкурили его и создали из дыма большого Эш, который залез в рот Снуп, и начал там готовить шашлык для рыб — сердце сразу же обрадовалось, а почка и печень начали блеваться. Не понравилось Эш это, он взял перочинный ножик и заколол их. Потом из почки вылез Чак Норрис. Тотчас выстроилась империя с рабами, а человек приобрёл способность сжигать взглядом. Когда Чак вышел из Дог, перед ним выстроилась дорога, в руке появились мороженые, в карманах шуршали деньги, а шлюхи падали на землю. Когда он хотел спать, наступала ночь, а когда хотел есть, время ускорялось и наступал обед. Как-то раз, падая на землю с большой высоты, гравитация убежала в космос, чтобы Чак упал медленно. А в один раз, когда все люди на земле умерли и из-под земли выползли демоны, они увидев Чак Норриса, умерли, разлетевшись на куски. Упаковали себя в пакеты с пакетами и закрыли дверь в ад и вернули людей обратно.
Сосиска каталась по земле и искала своих братьев, пока на голову не упал Сони икс десять, и не убил его.
Вышел как-то раз на пляж, разделся, прошёлся, все так и глазеют на меня. Стыдно стало, когда посмотрел на них. Стыдно за них. Они оделись и прыгнули в воду и утопились.
В пакетике сахара песчинки и крупицы, в них живёт Али-баба и сорок разбойников. Когда высыпаешь их на пол, они поют гимн Аляски, а в чае, бегают по кругу на дне, чтобы было легче крутить ложку, толкая её сзади.
Динозавры на самом деле живы, они просто уменьшились и стали блохами и вшами, и сдирают кожу с нас. Их даже нельзя убить. Они выпрыгивают из стаи мангустов, становятся крокодилами и едят воздух, молясь пенопласту о спасении души. Бог спускается к ним, давит пальцем и из них вылетает гниль. Другие крокодилы собираются рядом и съедают гниль, а потом из них вырастает снежный человек, который душит самого себя и получает удовольствие, потому что он думает, что он крем в пакетике с дырочкой сверху и обязан подарить счастье детям в день рождение Иисуса.
Когда бог спустился на землю и создал людей, он предполагал, что они будут глупы, но не настолько, чтобы одурачить его, и создать свой язык и ругаться на ней без греха.
Когда Шопенгауэр надел водолазный костюм, Волан-Де-Морд, принял его за себя и рассказал ему все свои секреты.
А если утром, между тремя днями и двумя ночами загадать желание, то оно непременно никогда не сбудется. Тем пользуются взрослых, говоря детям, что все желания сбываются, чтобы не покупать им новый айфон.
Пирожки катались на ананасовой горке во имя всех пухлых дам, чтобы они поделились жиром.
Если бы меня спросили, сколько стоит один рубль в рублях, я бы сказал, что все негры улетают на юга во время холодов, а пингвины зимуют в Африке, нося на руках варежки.
Когда Иван родился 1873 года, он сказал себе и матери, что будет работником завода, а не пойдёт куда-то там на войну, потому что все петухи туда идут. Только мать была против этого, она заковала его ещё в младенчестве, надела наручники, как только тот вылез из утроба и сослал на сибирские работы, чтобы он захотел служить в армии, и не хотеть быть разнорабочим. Иван был самым молодым младенцем в тюрьме, самым опасным и неконтролируемым. Он постоянно плакал, вытирал сопли и какал в штаны, другие, увидев это, тотчас принимали убирать за ним. Не дай бог Иван разозлился и накакает ещё больше. Зеки, что постарше всегда его уважали за то, с каким упорством он выходил против правительства, по ночам он залезал на охранников и душил их тряпкой с нашатырём, а по вечерам держал зону в страхе, обещая порешать всех, кто его выдаст. Даже камеры стирала с себя запись, чтобы не умереть. Так, его и камеры не видели. А когда он хотел кого-то убить, двери сами отпирались, а зеки строили из своих спин лестницы.